• Игнорировались ли мои рабочие или домашние обязательства из-за мышления?

• Когда я замечаю, что некоторое время не думал(а), испытываю ли я приступ страха, тревоги или внезапный прилив мыслей?

• Замечаю ли я, что думаю все больше и посвящаю мыслям все более длительные промежутки времени?

• Были ли случаи, когда я пытался(ась) меньше думать и не мог(ла) этого сделать?

• Много ли времени я провожу за размышлениями?

• Приводили ли мои мысли к проблемам с физическим или психическим здоровьем, тревожности или депрессии?

• Сокращал(а) ли я время занятий, которые мне когда-то нравились, или отказывался(ась) ли от них, чтобы больше времени посвятить размышлениям?

• Предвкушаю ли я размышления и жду ли их с нетерпением?[1]

Если вы ответили «да» на шесть или семь вопросов, вы такой(ая) же, как и большинство людей. Каждый без исключения из тех, кого я опрашивала, говорил, что мышление тем или иным образом создает проблемы в жизни и подрывает благополучие. Неважно, думаем ли мы слишком долго или думаем о чем-то плохом, избыточное мышление приводит к проблемам в отношениях, на работе, со здоровьем, c качеством жизни и нашим благополучием в целом. Мышление ничем не отличается от прочих зависимостей, разве что мы не считаем его зависимостью. А еще в ситуациях с употреблением алкоголя, наркотиков или перееданием мы делаем перерывы, но в случае с мыслями о них и речи не идет. Мы отдаем мыслям все свое время — от колыбели до могилы.

Примечательно, что, как бы мы ни страдали от последствий своего мышления, мы держимся за него все с той же непоколебимой убежденностью, что мысли подскажут нам лекарство от того, что нас грызет. Мы продолжаем делать то, что всегда делали, несмотря на неопровержимые доказательства, что большая часть мыслей бесполезна и даже вводит нас в состояние тревоги, стресса и печали. Мы продолжаем совершать то, что нам вредит, при этом рассчитывая на иной результат. Мы делаем то, что всегда делали, и получаем то, что всегда получали.

ГДЕ, НУ ГДЕ ЖЕ КНОПКА «ВЫКЛ»?

«Кнопки “выкл” нет» — именно так многие описывают свои взаимоотношения с избыточным мышлением. Как только мы начинаем думать о проблеме или ситуации, мы уже не можем остановиться. Мы проваливаемся в кроличью нору, хотя вовсе не хотим туда падать, понимая, что расстраиваемся мы именно из-за самих этих мыслей. Так, например, Джейн жаловалась: «Когда думаю, я иногда прямо спрашиваю себя: “Почему я все еще думаю об этом? Я хочу перестать. Почему я не могу?” — и продолжаю думать».

Переключить внимание с цикличных негативных мыслей может быть крайне трудно. Мы подключены к ним физически, ментально и эмоционально. И упорно отмахиваемся от возможности эти мысли отпустить, сколько бы боли они нам ни причиняли и какими бы невыносимыми ни были. Мы воюем сразу и со своими мыслями, и с самими собой. Навязчивые мысли ввергают нас в кошмарное состояние, но если мы попытаемся отстраниться от них, то получим яростную ответную реакцию, которая может ощущаться еще хуже, чем сами мысли. Как бы странно это ни выглядело, но, судя по всему, мы в какой-то степени наслаждаемся негативными мыслями, подпитываемся ими и заряжаемся. Бесспорно, мы привязаны к ним и не желаем их отпускать.

Как правило, мы продолжаем думать до тех пор, пока не приходится переключаться на что-нибудь неотложное (плачущего ребенка или убегающее молоко) или пока не уйдем в бессознательное состояние, сон или наркотическое опьянение, с помощью которого, к сожалению, многие предпочитают решать свои проблемы. Чтобы остановить какофонию в голове, нам необходимо заглушить мысли, а вместе с ними и себя. Мы используем различные вещества, чтобы освободиться от привязанности к этой всепоглощающей субстанции под названием «мысли».

Однако очевидно, что слово «зависимый» часто используется неверно, понимается неправильно и произносится к месту и не к месту. Оно стало модным словечком для описания любого действия, которое, на наш взгляд, мы совершаем слишком часто или которым наслаждаемся. «У меня зависимость от мармеладных мишек. У меня зависимость от Netflix. У меня зависимость от велотренажера». В настоящей зависимости нет ничего веселого или приятного. Я использую метафору с зависимостью, прекрасно отдавая себе отчет, о чем говорю. Мышление действительно может увести нас по пути саморазрушения — нашего личного камерного разрушения в рамках собственного разума. Порой это происходит без видимых последствий, которые в ином случае заставили бы нас обратиться за помощью.

КТО В ОТВЕТЕ?

Мы должны запомнить вот что: мысли приходят нам в голову, и предмет этих самых мыслей находится вне нашего контроля. Разум производит мысли так же, как сердце качает кровь или поджелудочная железа вырабатывает инсулин. Разум делает то, что ему положено, — свою работу. Мысли таинственным образом формируются на задворках нашего сознания и появляются как будто из воздуха. Разумеется, они не спрашивают разрешения, можно ли им вторгнуться в пределы нашей осознанности. Сам факт того, что в наше сознание постоянно влезают какие-то случайные непонятные злоумышленники, принять непросто, но, если соединить его с нашим убеждением, что мы должны заниматься каждым таким злоумышленником и разбираться с ним, мы в итоге столкнемся с гораздо большей проблемой, чем просто случайно возникающие мысли. Получается, что у нас нет власти над нашим собственным вниманием. До тех пор, пока наше внимание подчинено прихотям мыслей, у нас нет выбора, мы остаемся пассажирами, а не машинистами собственной жизни. До тех пор, пока внимание находится вне нашего контроля, мы заточены в поезде мышления и наша жизнь, по сути, также оказывается за пределами нашего контроля.

А КАК ЖЕ РАДОСТЬ?

Недавно я спросила одного зависимого, в чем главная причина его страха отказаться от пагубной привычки, которой в его случае был алкоголь. Ни секунды не раздумывая, он ответил, что если перестанет употреблять, то ему больше никогда не будет весело, у него больше никогда не будет секса, он больше не сможет проводить время с друзьями и наслаждаться жизнью. Его существование превратится в совершенно убогое и безрадостное. В его понимании алкоголь был ключом к наполненной и активной жизни. Аналогичным образом жизнь с меньшей интенсивностью мышления представляется нам пустой и скучной. Один мой клиент описал ее как «жизнь без адреналина, пресная, унылая… пустота». Другой спросил: «Зачем вообще жить, если не думать?» Находясь в зависимости от мышления, мы не можем представить себе, что будет в жизни интересного без придуманных сценариев и драмы, всевозможных побочных продуктов наших мыслей.

Когда я говорила людям, что пишу книгу о нашей глобальной зависимости от мыслей, я часто сталкивалась с резко негативной реакцией: «Это просто смешно… Как бы мы чего-то добились без мышления?», «Без мышления нельзя ничего делать!» А один мой друг огрызнулся: «А! Значит, я всю оставшуюся жизнь должен смотреть в стену и мычать: “Ом-м-м”? Жизнь коротка… Я хочу проживать ее!» Из их слов создается впечатление, что без постоянного мышления мы окажемся в каком-то вегетативном состоянии, неспособные вообще что-либо делать. Как будто сама возможность течения жизни базируется на мыслях.