Игорю дворянство досталось с трудом — он был рыжий. Я ему посоветовал добиваться положения в обществе через скупку недвижимости.

На уроках физики (я в ней никогда ничего не понимал) он передавал мне полшоколадки, за что к перемене получал рисунок собственного замка с названием, указанием точного месторасположения и правом владения за подписью монарха. Живи — мне не жалко. Скупив десяток замков, он нарисовал план табачных плантаций, которые собирался развести в колониях, и вопрос о дворянстве был решен.

Кардинал Александр, источенный завистью к славе Ришелье, был на несколько лет старше нас.

Изменилась Лиония. Появились ее контуры на обороте забытой настольной игры: холодные моря — на севере, вечные врага — на юге, горный хребет, мятежные колонии и ненадежные союзники.

Блистательной стала столица, город Лион (да нет, не французский, я уже говорил). Несколько видов с птичьего полета, вычерченных рукой кардинала, подтверждали это.

Готические башенки королевского дворца Вудрея, что стоял посреди парка на острове, омываемом безымянной рекой. С самой высокой башни виден мрачный замок Ирлингов (последнего короля этой династии отравили завистливые придворные за 150 лет до моей коронации). Позади замка — Нижний Город, известный своими игорными и прочими притонами. Не раз королевская стража притаскивала оттуда загулявшего кардинала в цивильном платье: «Они опять бузят, ваше величество!» Кардинал божился, что общался с народом или, того хуже, выслеживал сторонников мятежного принца Артура и вообще смотрел насчет крамолы.

Кто ему поверит, когда вся крамола в королевстве начиналась под чутким кардинальским руководством и им же потом подавлялась! Мятежный принц, в лице моего брата, действительно плел мелкие заговоры и обвинял меня в жестокости и властолюбии.

Я виноват, что у меня работа такая? За это Артур был сослан в колонии, где тут же поднял мятеж. Тогда я отыскал на карте маленькое графство, окруженное лионскими вассалами, где братец и просидел до конца игры. А кардинал тотчас написал «Воззвание к лионскому народу»:

«Герцоги, крестьяне и солдаты!

Не верьте мятежному принцу Артуру — он прокаженный и сумасшедший. При встрече обливайте его помоями и прочей дрянью. Этим вы можете снискать благоволение великого короля Лионского Генриха и добрейшего кардинала Александра!»

Тамбовский волк тебе «добрейший», а кто братца подначивал? Повесить бы тебя, но нельзя в хозяйстве без кардинала. Ведь он работал в маленькой заштатной типографии, где под шумок напечатал два тома с золотым тиснением: «История государства Лионского». Печатал он и еще кое-что, но об этом — потом.

Александру прощалось многое, даже сумасшедшая сестра Кырла (словотворчество — одна из кардинальских слабостей). Кырла с растрепанными волосами бегала по коридорам Вудрея, где царапала и кусала придворных.

* * *

Санкт-Петербург — город особенный. В семнадцатом году надели на него красный фанерный намордник из лозунгов и транспарантов, в двадцать четвертом картавую кличку дали. Дворцы, площади, особняки, и вдруг все это называется «Ленин град»! Однажды на гостинице одноименной в светящейся надписи погасла буква «р», скандал получился.

Город-призрак как будто затаился, но оскорбления не забыл — отольются еще вам, клопы красные, питерские слезы.

Фантазия разыгрывается на улицах Питера просто неудержимо. Михайловский замок очень похож на замок Ирлингов, вот у этого моста наемный убийца застрелил из мушкета моего отца, чем обеспечил мне быструю коронацию. На самом деле он позволил себе несколько язвительных замечаний насчет игры в Лионию, после чего я ему заявил, что буду чтить его светлую память, но к мнению покойников не прислушиваюсь. Когда матушка, в свою очередь, начала давать советы но части развития культурной жизни королевства, кардинал быстро составил указ, после которого королева-мать получила возможность заниматься культурной деятельностью в четырех стенах одного из лионских монастырей. Нелегка жизнь наша монаршья!

Мы шли большой компанией по набережной и горланили на мотив марша «Прощание славянки»:

Коммунисты поймали мальчишку,

Притащили в свое КГБ.

— Расскажи нам — кто дал тебе книжку

«Руководство к подпольной борьбе»?

Почему ты клевещешь на Ленина,

Обличаешь общественный строй?

— С… ть хотел я на вашего Ленина! —

Отвечает им юный герой.

Некоторые прохожие оборачивались, но большинству все равно — белые ночи, весь город на ногах, каждый поет что хочет. День с ночью перемешан, и Петропавловская крепость в такой серо-розовый цвет покрашена, что ни на одной палитре не подобрать.

* * *

Абстракционизм в искусстве — штука сложная. Один черный квадрат нарисует и в историю попадает. Другой красную точку в углу холста поставит и ждет признания всю оставшуюся жизнь. Не ровен час — сопьется с горя.

В нашей стране с абстракционизмом проще — нельзя. Нет, закона такого нет, но есть Союз художников, он и рисует как надо. А «как надо», ему говорят. Кто надо. Вот — строители БАМа в касках, та, что с цветочком, — строительница. Вот — колхозное стадо из восемнадцати коров и двух доярок. Вот — Ленин в плотном кольце народного окружения.

В 1970-м, к столетию вождя, была выставка достижений советской живописи в свете юбилея. Идет комиссия, проверяет, одобряет…

— Постойте, вернемся к той картине! Кто здесь изображен?

— Ленин.

— Что он делает?

— Перед народом выступает.

— А почему он, мать вашу, перед народом выступает, стоя на собственном мавзолее?!

Досталось, наверное, организаторам. Но абстракционистам доставалось больше. Еще Хрущев начал громить. В семидесятых самодеятельную выставку под Москвой бульдозерами раздавили. В Питере новости с художественного фронта — сводка боевых действий. Арестован, задержан, избит на улице неизвестными, уволен с работы, эмигрировал…

Помню выставку в одном Доме культуры на окраине. Очередь здание опоясала, народ чует, что здесь — что-то не совсем легальное, значит, интересно.

Одна картина запомнилась. Тюльпанов, «Ящик воспоминаний». Старинный комод с выдвинутыми ящиками, в одном — березовый лес, в другом — блестящие шестеренки, а на переднем плане — радужная лягушка с серьезной мордочкой. Читал, что у одною индейского племени есть обычай — носить с собой «мешок воспоминаний». Он состоит из множества кармашков, в которых — сосновые иголки, сухие листья, горсть земли, подобранные в тех местах, где с хозяином мешка произошли знаменательные события. Время от времени он открывает мешок и нюхает содержимое кармашков — запах лучше всего помогает вспоминать.

Мне — пятнадцать. Прибегает один такой абстракционист к нам домой — и к телефону. «За мной слежка. Я должен позвонить американскому корреспонденту!» Набирает номер — корреспондента нет. Снимает трубку через пять минут — телефон отключен. Мать ему: «Уходи проходными дворами. Они скоро будут здесь». Убежал.