– И ее репутация была испорчена! – завела свою волынку Ольга Кузьминична. – Все считали, что Вера Шушпанцева в одном шаге от брачного предложения Мстислава Путятина, но после того злополучного танца ей пришлось выезжать еще два сезона, пока нашелся храбрец, решившийся на ней жениться. Поговаривали, – она многозначительно понизила голос, – что Владислав сделал это нарочно, желая расстроить матримониальные планы брата. Тот и так не слишком решителен, а благодаря подножке Влада снова ускользнул на волю. И Шушпанцевы остались на бобах!

Милочка и Анжелика затрясли головами, в такт проезжающего по тротуарной плитке Bentley, подтверждая, что при виде Владислава Путятина они мгновенно превратятся в соляные столбы, и будут молить всех святых, чтобы грозный джентльмен прошел мимо, не обратив на них никакого внимания.

Келдыши славились своими балами. И вот уже восьмой год им выпадала честь открыть московский сезон.

Честь эта, надо сказать, была довольно тяжела. Именно на первом балу сезона дебютантки частенько впадали в истерику, запирались в дамской комнате, и отказывались выйти, не смотря на все увещевания старших родственниц. Елене Викторовне Келдыш приходилось пускать в ход все доступные светской даме хитрости, чтобы выманить девиц наружу, привести в чувства и убедить: каждая проходила через дебют и ничего, остались живы! В это время Инвар Висвальдович Келдыш без отдыха сновал между гостиными, фуршетными столами и баром, выманивая на тацпол мужчин, манкирующих долгом приглашенных на бал. Редко какой год случался удачным: число дам и кавалеров было равным. Обычно желающих блеснуть в танце юных красавиц было куда больше, чем готовых полировать паркет бального зала особняка Келдышей молодых людей.

Рассылая приглашения, супруги пускались на все, дабы заполучить состоятельных холостяков, старательно увиливающих от потенциальных невест. Одновременно отбиваясь от заявок дебютанток и их родственников, желающих во что бы то ни стало, вступить в свет именно на первом балу московского сезона. Уж насколько большим был особняк Келдышей, но всех желающих вместить он не мог! Разумеется, дебютировать можно было и у Шушпанцевых, традиционно дающих второй бал (после громкого падения старшей дочери они уже не могли претендовать на первое место). Но, как обычно в свете: снобизм диктовал свои законы. «Дебютантки второго сорта» – так небрежно окрестил девиц, стартующих у Шушпанцевых, Влад Путятин. И все, как сказала бы Ольга Кузьминична Козолупа, репутация подмочена!

В начале вечера все традиционные перипетии супругов Келдыш были впереди. Пока они еще были вместе, стояли у входа в бальный зал и с самым любезным видом встречали гостей. Впрочем, Елена Викторовна брала на заметку особо нервничающих девиц, отмечая, что их нужно вовремя перехватить по дороге в дамскую комнату. Инвар Висвальдович, здороваясь, вел в уме подсчет прибывающих мужчин, автоматически разделяя их на два списка – танцующие и проблемные.

Семья Козолупа и Мила Обольянинова прибыли вовремя. Елена Викторовна даже удивилась, отлично зная характерные особенности Ольги Кузьминичны.

«Наверно, Дмитрий Анатольевич постарался», – наконец догадалась она и улыбнулась двум нервничающим дебютанткам.

Милочка и Лика, застращанные старшими родственниками, вступили в бальный зал особняка Келдышей, беспокойно озираясь по сторонам. Они хотели сразу найти старую Ириаду Градинер и тут же выразить ей глубочайшее почтение. Одновременно они пытались угадать, какой же из уже приехавших мужчин – великий и ужасный Владислав Путятин. Ольга Кузьминична тоже обеспокоено осматривала зал.

– Его еще нет, – с заметным облегчением шепнула она девицам.

Расшаркавшись с хозяевами, чета Козолупа отконвоировали дочь с племянницей к дивану, на котором с видом вдовствующей императрицы, расположилась Ириада Градинер. Старейшина московского света было окружена такими же древними состоятельными особами. Все вместе они были широко известны, как «ведьмы Градинер» (к слову, так их окрестил вездесущий Влад Путятин).

Милочка и Лика рухнули перед диваном старейшин, будто подпиленные корабельные мачты. Позади них распластались по паркету Дмитрий Анатольевич и Ольга Кузьминична.

– А, Козолупа! – раздался сухой старческий голос Ириады Градинер, впрочем, его было отлично слышно даже в дальних углах огромной бальной залы. – Не ожидала тебя здесь увидеть. Во всяком случае, так рано.

Дмитрий Анатольевич побагровел, а Ольга Кузьминична затрепетала.

«Переведу все часы в доме на час вперед!» – в отчаянье подумал почтенный банкир Козолупа.

«Ой-ой-ой-ой-ой!» – пронеслось в голове его непунктуальной супруги.

Милочка и Лика синхронно вспомнили, что обычно говорил старый конюх Макарыч, когда одна из лошадей начинала выкаблучиваться.

Старуха Градинер казалось, была удовлетворена унижением четы Козолупа, и перевела взгляд на двух подопечных им дебютанток.

– Миленькие, – сухо оценила она Милу с Анжеликой. – Которой из них покровительствует Аделаида Лыкова?

Дмитрий Анатольевич почтительно прокашлялся.

– Позвольте вам представить, Ириада Марковна, мою племянницу Людмилу Обольянинову.

Старуха Градинер внимательно осмотрела Милочку – от кремовых роз в прическе до кончиков голубых атласных туфель Jimme Choo. Вокруг возбужденно шушукались прочие старейшины света, а гости бала с интересом прислушивались к очередной пакости «ведьм Градинер».

– Ну что, Ольга, обломился тебе родительский банк? – вдруг обратилась Ириада Градинер к трепещущей госпоже Козолупа. – Сестрица опять тебя обошла, даже в могиле!

Покойная ныне Татьяна Лыкова была любимицей родителей, и вышла замуж еще до конца своего первого светского сезона. Супруг ее, Николай Обольянинов, советник по политическим вопросам Кузьмы Прокопьевича Лыкова в бытность его представителем Советского Союза в ООН, – был его отрадой.

Кузьма Прокопьевич, впоследствии успешно перешедший в банковское дело, так и не смирился с трагической гибелью молодой четы в эпоху «лихих девяностых»: на очередной волне передела собственности бронированный Mercedes Обольяниновых был подорван владельцем конкурирующего бизнеса. Дмитрий Анатольевич Козолупа поэтому и был введен банкиром Лыковым в семейное дело – в надежде хоть как-то компенсировать утрату неповторимого мужа старшей дочери. А Милочка Обольянинова буквально купалась в любви бабушки и дедушки, олицетворяя для них трагически погибшую Татьяну.

Вся эта семейная драма старательно покоилась под толщей приличий. Но Ириада Гардинер получала невероятное удовольствие, вытаскивая семейные драмы на свет божий.

Ольга Кузьминична же будто перенеслась в те давние времена, когда, засидевшись в девицах, она отчаянно посещала все московские приемы и вечеринки на рублевских дачах, а родители смотрели на нее с большим сомнением! Ириада Градинер, которая тогда была несколько моложе, но не намного добрее, здорово повеселилась на ее счет, громогласно сравнивая с триумфами старшей сестры.