В большой коробке с ее кукольным рукоделием вот уже несколько дней ждала работы чудная заготовка – кукольная голова с гривой черных шелковистых волос. Лариса аккуратно расчесала их маленькой щеткой, разобрала волосок к волоску на ровный пробор от середины лба и собрала волосы резинкой в хвост. Вообще-то задумка была иной: Лариса хотела сделать куклу с именем – Наталью Николаевну Пушкину. Уже и наряд для нее был придуман, а тут вдруг после рассказов Таранова про Германа родился образ такого демона – серцееда. Она еще не знала, что из всего этого получится, просто покрутила кукольную голову так и этак и бросила все на столе – отправилась спать.

Утром ее разбудил тарановский хохот.

– Что ты ржешь как конь и в такую рань? – Лариса пришлепала на кухню, теряя по пути тапки.

Таранов в долгополом махровом халате босиком стоял у стола и любовался на ночное Ларкино произведение.

– Хорош! – вкусно сказал Олег. – Ох, хорош гусь! И похож-ж-ж-ж!!!

– Правда, похож?

– Оч-ч-ч-чень! Ты его изобрази, как на фото: в коже, с бабочкой и с готовым орудием наперевес. И на выставку!

Лариса шикнула на него и расхохоталась, представив такого красавца на выставке. Отбоя бы не было от посетителей!

Лариса выпроводила Таранова на работу, быстро помыла посуду и присела к столу. Затея эта – сделать куклу, похожую на мошенника, который испортил жизнь влюбленной в него женщины, – увлекла ее не на шутку. Типаж уж больно хорош!

А история, которую рассказал ей на ночь глядя Таранов, тронула ее не на шутку не просто из женской солидарности, а отдаленно напомнила ей ее собственную историю. Пять лет прошло с тех пор, как она закончилась, а Лариса до сих пор не могла вспоминать ее спокойно. «Спасибо мужчинам, которые умеют испортить жизнь доверчивым женщинам...»

* * *

День был как день: не хуже и не лучше всех остальных майских дней. Ну, разве что погода была приличная, не по-питерски сухая и теплая. Лариса Михайловна Потапова привела в Русский музей своих учеников – у них был коллективный поход на выставку. Ей не жаль было своего выходного дня, хотелось, чтобы дети, у которых на уме лишь компьютерные стрелялки и пустая болтовня, хоть чуть-чуть приобщились к прекрасному. Да, банально звучит. Затаскали фразу, замучили. Но очень уж правильно и верно сказано – «прекрасное».

Увы, народное искусство – игрушки, выполненные из разных материалов, – не очень увлекло современных деток. За исключением двух тихих девочек, которые с интересом переходили от витрины к витрине и задавали Ларисе вопросы по делу, вся компания по-тихому крошила поп-корном на паркет и дула пепси из банок, не обращая внимания на замечания аккуратных женщин неопределенного возраста, восседавших привратницами у витрин с экспонатами.

Под конец экскурсии дети, уставшие от музейной духоты и, наверное, от скуки – ну, чего греха таить: это ей, Ларисе Потаповой, было все безумно интересно, а им... Им из игрушек больше всего по душе были куклы Барби и трансформеры.

Лариса устала шикать на детей, и, когда два Антона – Васильев и Вельский, два самых отчаянных хулигана из ее шестого «Б», – не на шутку разошлись и, вцепившись друг в друга, завалились на скользком паркете, на помощь ей пришел посетитель выставки, который давно шел за ними по пятам.

Он был высок, могуч, широк в плечах. Рубашка в клеточку с короткими рукавами не скрывала мощных загорелых рук, густо заросших темной шерстью, с серьезными бицепсами. Ему ничего не стоило приподнять Васильева и Вельского за шкирку и слегка потрясти в воздухе.

– Что вы делаете, молодой человек? – испуганно одернула его Лариса и посмотрела по сторонам: не увидел ли кто. – Это же дети! И я несу за них ответственность! А вы их трясете... как... как нашкодивших котов!

– Они и есть коты нашкодившие! – пророкотал незнакомец и поставил Васильева и Вельского на пол. – И ничего с ними не случится! И вообще, надо было с собой кого-то из родителей брать, чтобы они полюбовались на поведение их сокровищ!

Мужик, конечно, умные и правильные слова говорил. И Васильев с Вельским враз присмирели. Но это был не метод. Нельзя допускать, чтобы кто-то применял к ученикам подобные воспитательные меры. В душе Лариса понимала, что мужик прав! И урок хороший всем. Вон как сразу притихли и даже интерес к прекрасному резко проявили. И все-таки...

– И все-таки это недопустимо, – тихонько сказала она незнакомцу. – Это дети, не дай бог пожалуются родителям.

– Не пожалуются! – Незнакомец хитро улыбнулся и почти в самое ухо выдохнул Ларисе, так что она даже отшатнулась: – Александр. Иванович.

– Кто? – шепотом спросила Лариса у него.

– Кто-кто... Я!

Лариса, наконец, поняла: это он так решил с ней познакомиться.

– Лариса Михайловна.

– Очень... очень приятно! – снова выдохнул незнакомец шепотом в ухо Ларисе. Нет, уже и не незнакомец совсем, а как раз наоборот – новый знакомый, Александр Иванович.

Лариса покосилась на нового знакомого. Симпатичный. Глаза хитрые-хитрые. «Прикольный» – так про таких говорят современные детки. Он ей нравился.

– А вы что тут делаете? – шепотом спросила его Лариса.

– Как что? Я на выставку пришел! Вернее, я не на эту, на другую. Доски... э-э... вернее, древнюю живопись приходил посмотреть. А потом вас увидел и увязался. А что, нельзя?

– Почему нельзя? Можно, конечно! Просто... такие, как вы, наверное, не так часто ходят по выставкам.

– Ну, это вы зря, Лариса Михайловна! Я люблю музеи. Послушайте, а можно я вас просто по имени звать буду? А то как на родительском собрании...

– Можно. Только, пожалуйста, не при детях. Все-таки я для них – учитель.

– Ну, об этом могли бы и не предупреждать, я все понимаю. Вы меня тоже можете по имени. Меня все Шуриком зовут, как в кино. А что вы преподаете?

– Представьте себе, математику!

Новый Ларисин знакомый тихонько присвистнул:

– Ого! У нас в школе учителя математики и прочих точных наук все как один мужчинами были!

– Ну, сегодня мужчин в школу не затащишь! Правда, и я, скажу вам честно, разочаровалась в профессии. Устала, наверное. Не вижу у детей интереса вообще к учебе, потому и не хочу давать им то, что они не хотят брать. Да и мне ближе не язык цифр, как показало время, а вот это все – куклы и тряпки! Уйду из школы и буду делать кукол для театра. Ну, это пока только мечты! А вы чем в жизни занимаетесь?

– Я? – Этот совсем простой вопрос почему-то поставил Шурика в тупик. – А я, Лариса Михайловна... вернее... Лариса, без отчества... Я, как большинство мужиков сегодня, занимаюсь бизнесом! Ма-а-а-а-леньким таким, но своим. То есть я сам себе хозяин.

– Кого ни спроси, все бизнесом занимаются, – тихонько сказала Лариса своему новому знакомому. – Слово такое... обо всем и ни о чем. Что делаете-то, если не секрет?