К концу разговора у меня разболелась голова от их бурной деятельности, о чем я им и заикнулась. К моей великой радости, намек был понят.

— Что скажете? — встал со стула Егор, когда врачи, закончив, собрались уходить.

— Состояние стабильное в общем плане, — поправив очки на переносице, ответил врач-мужчина. — Угрозы нет. С ребенком тоже, слава богу, все в порядке. В ее случае это вообще чудо. А вот по поводу провалов памяти так сразу сказать трудно. Посттравматическая амнезия. Тут нужно комплексное обследование, которое осложнено тем, что не все процедуры разрешены в ее положении. Но это тоже решаемо. В нашей клинике первоклассные специалисты. Я думаю, подобное не станет проблемой.

— Я понял. Как долго она пробудет в больнице?

— Мы не боги. Всего лишь врачи, — развел руками невролог. — Неделя-две — минимум, а там посмотрим. Возможно, если не будет осложнений, выпишем раньше. Но не обещаю. Все зависит от ее состояния здоровья и развития плода. Организм молодой, обычно такие на поправку идут быстро, если нет каких-то хронических заболеваний.

Егор согласно закивал. Задал еще несколько вопросов, а после выразил желание поговорить с врачом лично, с глазу на глаз. За дверью. Отчего у меня закралось странное нехорошее предчувствие.

Что он хотел узнать? Почему это нельзя было обсудить при мне? Что за тайны такие за моей спиной?

А хуже всего, что я даже возразить ничего не могу, потому, что пока все эти ощущения на уровне интуиции и никаких фактов против него у меня нет.

Егор вернулся через четверть часа. К тому времени я успела встать с кровати, выглянуть в окно, оценить прилегающую к больнице территорию, сходить в туалет и даже почти созрела, чтобы принять душ.

Белое пушистое полотенце дожидалось меня на тумбочке, заботливо оставленное местным персоналом.

Порылась в ящиках в поисках чистого нижнего белья, но, увы, ничего подходящего не нашлось, поэтому пришлось отправиться без него.

Голова немного кружилась от слабости, тело местами болело. Идти тоже было непривычно, словно ноги малость подзабыли свою прямую функцию, то и дело норовя подкоситься.

Интересно, как долго я спала? Или была без сознания?

Уже у самой двери услышала щелчок щеколды, обернулась, чтобы посмотреть, кто пожаловал.

Вдруг мама? Или еще какие важные гости из прошлого?

Но от резкого движения перед глазами все неожиданно поплыло.

Я неуклюже схватилась за пластиковую панель, пытаясь не упасть. Кровь мощным напором хлынула в голову, в ушах зашумело, и дышать стало тяжело.

— Твою ж мать! — громыхнуло рядом.

Странный шум сзади еще больше вывел из равновесия, и я почувствовала, как медленно оседаю на пол.

— Юля! Юля, ты меня слышишь? Да чтоб тебя! — Сильные руки вовремя подхватили за талию, прижав к крепкому торсу.

В нос ударил аромат мужского парфюма. Насыщенный, волнующий, с нотками сандала, кедра и мускуса. Проник в каждую клеточку легких, вызывая странное опьянение и желание вдохнуть этот запах глубже, распробовать, надышаться им.

— Юля? Юля, ты слышишь меня? — настойчиво повторили вопрос, встряхнув меня хорошенько.

Я слышала, только открывать глаза не торопилась. В крепких объятиях было так уютно, тепло, что хотелось продлить эти секунды. Насладиться заботой, ощущением того, что ты кому-то важна, нужна и небезразлична.

— Да, да, все в порядке. Просто голова закружилась, — пролепетала растерянно.

Открыла глаза и уставилась на полные чувственные губы. Совсем близко. Всего в каких-то нескольких сантиметрах от меня.

В голову ударила шальная мысль. Дикая, совсем не к месту, противоречащая всем правилам.

Если чуть-чуть податься вперед, то я коснусь их. Попробую на вкус.

— Ты меня напугала. Кто тебе разрешил вставать? Ты же только-только пришла в себя, — тихим баюкающим голосом произнес Егор, а я вспыхнула от смущения, понимая, что если бы он не заговорил в эту секунду…

Втянула шумно воздух, отстраняясь и пряча взгляд.

Боже, что со мной происходит?!

У меня погиб любимый человек, а я так остро реагирую на его брата! Тянусь, млею в его объятиях. Думаю о несостоявшемся поцелуе.

Это сейчас я ничего не помню и не ощущаю боль утраты. Но рано или поздно память вернется ко мне — и ответочка прилетит нехилая.

— Я вполне нормально себя чувствую. Ты просто напугал меня.

Теперь и Егор отступил, делая шаг в сторону. Оглядывая с ног до головы и странно хмурясь, словно ему не понравился мой ответ.

И руки нервно спрятал руки за спину, показывая, что не причинит мне вреда.

Или ему неприятно меня касаться?

Мысль ощутимо задела за живое, отозвавшись недовольством внутри.

— Извини, — сухо бросил он.

— О чем вы разговаривали с врачом?

— Можешь называть меня на ты. Нам придется долго и тесно общаться, — прислонившись плечом к стене, протянул Егор.

Переходя уже на другой тон, с вибрирующими нотками, на которые тут же отозвались мурашки по всему телу.

Он будто угадал мое недавнее смятение и теперь откровенно насмехался. Проверял свои догадки.

— Хорошо. О чем ты разговаривал с врачом?

— О тебе.

— А конкретнее?

— О твоем здоровье, о предполагаемом лечении.

— Это платная клиника? Кто меня сюда привез? Я смогу оплатить счет по окончании?

— Давай-ка для начала вернись в постель, — спокойно отреагировал Егор на шквал моих вопросов. — Тебе сейчас нельзя долго разгуливать. И волноваться.

— Я хотела искупаться.

— Позже, — отрезал он. — Тебе на пороге стало плохо. Где гарантия, что ты не потеряешь сознание в душе? Тем более мы еще пока не знаем, насколько серьезна полученная тобой травма.

— Но…

— Вариант, что мы пойдем в душ вместе, устроит? — без тени намека на шутку.

— Н-нет, — запнулась я, чувствуя, что щеки опять заливает румянец, и ощутила на себе острый, как бритва, взгляд Егора.

Он проникал под кожу, подогревал кровь и запускал необратимые процессы в глубине сердца, которое начинало биться в два раза быстрее под этим сканирующим взором.

Я даже разозлилась на себя за подобную реакцию.

Это ведь ненормально?

А если Егор заметит?

— Значит, договорились. Будь хорошей девочкой, и мы поладим, — добил он бархатным голосом.

В палате резко стало жарко, несмотря на открытое окно и свежий ветерок, то и дело путавшийся в жалюзи.