В сентябре 2009 г. Дмитрий Медведев выступил с программной статьей «Россия, вперед!» и обозначил стратегические задачи, которые предстоит решить стране. Президент пообещал: «В течение ближайших десятилетий Россия должна стать страной, благополучие которой обеспечивается не столько сырьевыми, сколько интеллектуальными ресурсами: „умной“ экономикой, создающей уникальные знания, экспортом новейших технологий и продуктов инновационной деятельности»[2].

Направлений экономической модернизации, предложенных президентом, было пять: энергоэффективность, ядерные и IT-технологии, космические программы, биомедицина. Медведев пригласил к дискуссии всех желающих и предложил присылать оценки и замечания по электронной почте.

На следующий день Максим Калашников отправил по указанному адресу письмо, которое начиналось следующими словами: «Гражданин Д. Медведев! Автор этого письма посвятил вам немало нелицеприятных строк и от своих взглядов не отказывается. Однако интересы дела требуют стать выше неприязни. Умным людям давно видно, что РФ катится к системной катастрофе, и только прорывной, инновационный путь развития в силах ее спасти. Поэтому делаю вам конкретные предложения»[3].

Резкий тон своего послания Максим Калашников объяснил мне тем, что он о Медведеве вообще невысокого мнения, поскольку считает его либералом прозападного типа. Но президент призвал всех, независимо от их политической окраски, давать свои предложения. Вот Калашников и дал.

«Во-первых, необходимо в кратчайшие сроки осуществить успешный проект — создание небольшого „города будущего“ (сгустка инноваций) на одном из пустующих участков федеральных земель близ Москвы, — писал президенту Максим. — Давайте вспомним, как красные с успехом использовали практику создания показательных сельскохозяйственных коммун в 1920-е гг. — с электрификацией производства, механизацией, множеством привлекательных технических новшеств. Аналогично мы можем создать пилотный биоагроэкополис — с новейшими русскими строительными технологиями, быстровозводимыми домами-усадьбами нового типа, производством новых строительных материалов (без использования цемента), полной утилизацией отходов, несколькими видами сверхпродуктивного сельского хозяйства, децентрализованной энергетикой и новыми системами жизнеобеспечения, небольшим технопарком и т. д.».

Как отмечал Калашников, «пример такого успешного строительства породит волну подражаний по всей РФ, проект начнет тиражироваться. Это станет реальным подтверждением успеха нового курса и окрылит нацию».

Кроме создания города, блогер предложил начать формирование дееспособной Национальной инновационной системы взамен «нынешнего „государственно-венчурного“ позорища, с опорой на реальных практиков-инноваторов, а не на тупиц чиновников».

И создать при президенте России Высший инновационный совет народного хозяйства — аналог Департамента передовых исследовательских проектов при Министерстве обороны США (DARPA).

«Я не настолько наивен, чтобы просить о личной встрече, хотя она и не помешала бы. Но коли вас сие письмо заинтересует — мои координаты оставлены в конце письма. Если уж ваши люди решат выйти на связь. Так что предлагаю свои услуги: мне нужно спасти РФ, остаток моей великой Родины. Ее полного распада я не желаю, а ради этого готов сотрудничать хоть с самим Сатаной».

Письмо стало хитом в Сети. Калашников в блоге призвал своих друзей его перепостить. Друзей у него много, и потому случился флешмоб. Правда, надежд на то, что Медведев как-то откликнется, у Максима не было. Но президент тем не менее ответил. На одном из заседаний он дал указание Сергею Собянину, в то время еще руководителю аппарата правительства, встретиться с Калашниковым. Встреча состоялась через месяц. «Это был ритуальный десятиминутный разговор. Собянин выглядел очень усталым, — вспоминал позднее Калашников. — Он спросил, принес ли я свои рекомендации, и предложил передать их на экспертизу в Академию наук. Думаю, что идея родилась у них до еще до моего письма, но именно в нем они увидели подтверждение — вот он, глас народа»[4].

Академики одобрили идею создания структуры — аналога DARPA, но не приняли идею Города.

«Власть же поступила наоборот, — объяснял Калашников. — Она начала строить Город, правда, по своему разумению. Я предложил социальную инновацию: усадебный, самоуправляемый город с домами на одну семью, город, где подавлена бюрократия, со своим сельским хозяйством, инновационными ЖКХ, образованием, медициной, предприятиями — Будущеград. В нем все должно было строиться на русских инновациях. Вместо этого будет гламурный бизнес-центр для трансфера технологий за рубеж, у которого даже названия нормального нет. Сколково, конечно, лучше, чем Хрюкино или Малые Сопли, но для прорывного проекта название никак не годится. Название Футурославль, я считаю, куда лучше».

Тогдашний заместитель главы Администрации Президента Владислав Сурков тоже пожелал встретиться с Максимом Калашниковым.

— Вы, говорят, русский фашист? — спросил он в начале беседы.

— Да мало ли что напишут, — ответил Калашников.

Сурков тоже не относится к тем людям, к которым Максим Калашников испытывает нежные чувства. По его мнению, Сурков — типичный деятель постмодерна.

— Я пришел к нему с документами, а потом умные люди мне подсказали, что ему надо было картинки показывать. Беседа продолжалась минут двадцать. Сталин, когда пытался разобраться в радиолокации и связи, говорил с будущим академиком Акселем Бергом несколько часов, «въезжал» в тему, — досадовал Калашников. — Для модернизации надо обладать технократическим мышлением в стиле 1960-х гг., дерзостью мысли, верой в науку, ее возможности. Постмодернисты не могут этого сделать, у них хаотичное, «клиповое» мышление, они не хотят ни в чем разбираться. Я, как мог, объяснил Суркову, что подсмотреть историю успеха не у кого. На Западе свои проблемы, там никто не знает, как жить дальше. Рецепта нет, будущее нужно проектировать волевым усилием. И предложил снять об этом фильм.

— Что он на это ответил?

— Спросил, есть ли у меня наметки. Я сказал, что есть. Он попросил прислать. Я прислал.

— И что дальше?

— Спустя полгода позвонили, сказали, что есть деньги на этот проект. Сейчас снимаем первую серию. Это будет документальнопублицистический фильм о будущем.

Я хотел было сказать Калашникову, что документальный фильм о будущем — это звучит несколько странно, но не стал. То, что яростный критик режима при одобрении этого режима занимается фильмом о будущем, оставляло надежду на консолидацию всех общественных сил во имя модернизации.

С людьми такого типа, как Максим Калашников, всегда интересно вести разговор. У них есть ответ на любой вопрос: кто виноват, что делать, кто тупица, кого надо выгнать, а кого назначить, что развивать в первую очередь, а что во вторую, кому дать деньги, у кого отобрать. А неологизмы «буделяне» и «развитийцы» способны украсить любой текст. Приятно также думать, что где-то в засаде сидят потрясающие, но не оцененные пока русские технологии, остается только открыть заслонку, которую стерегут «либерасты» с «клиповым» мышлением.