Вильям вздохнул.

– Поздновато вы сегодня, мистер Достабль, – вежливо сказал он.

– А, мистер Словье. Сейчас непростые времена на рынке горячих сосисок, – посетовал Достабль.

– Что, не удается наварить в два конца, э? – спросил Вильям. Он не смог бы удержаться от шутки даже за сотню долларов и целый корабль фиг.

– Увы, не сейчас, когда рынок продуктов питания переживает спад, – ответил Достабль, столь глубоко погруженный в печаль, что даже не заметил иронии. – В наши дни никто не хочет покупать сосиски в тесте.

Вильям взглянул на лоток. Если уж Режу-Себя-Без-Ножа Достабль взялся продавать сосиски, это был верный признак, что снова лопнуло одно из его более амбициозных предприятий. Продажа горячих сосисок с лотка была для мистера Достабля чем-то наподобие базового состояния, из которого он постоянно пытался выбраться, и в которое неизменно впадал снова после крушения очередных грандиозных планов. И, кстати, очень жаль, потому что Достабль был от природы превосходным продавцом сосисок. Просто не мог не быть, учитывая, из чего эти сосиски готовились.

– Эх, мне бы образование получить, как вы, – уныло сказал Достабль. – Прекрасная работа, в тепле, и тяжести не нужно поднимать. Я мог бы найти свою гнидшу, если бы образование получил.

– Гнидшу?

– Мне про них один в'лшебник рассказал, – пояснил Достабль. – У всего есть своя гнидша. Ну знаете. Типа: то место, где ты должен быть. Для которого приспособлен?

Вильям кивнул. В словах он хорошо разбирался.

– Ниша? – предположил он.

– Одна из этих штук, да, – Достабль вздохнул. – Я упустил свой шанс с семафорами. Просто не заметил, когда все началось. А потом у всех появились семафорные компании. Большие деньги. Мне такое уже не осилить. Хотя с Пень Суй дела могли пойти в гору. Помешала моя вечная чертова непруха.

– Я совершенно точно стал лучше себя чувствовать, когда переставил стул в другое место, – великодушно сказал Вильям.

Этот совет обошелся ему в два доллара, вместе с рекомендацией закрывать крышкой сиденье в туалете, чтобы ему в зад не залетел Дракон Несчастья.

– Вы были моим первым клиентом, и большое вам спасибо за это, – сказал Достабль. – Все было уже готово, и колокольчики Достабля, и зеркала Достабля, знай продавай и греби денежки лопатой… я хочу сказать, все было готово для достижения максимальной гармонии, как вдруг… шлёп! Опять на меня плюхнулась моя плохая карма.

– Бедняга Дайтебольше{6} снова смог ходить только через неделю, – заметил Вильям.

Случай со вторым клиентом Достабля прекрасно подошел для его бюллетеня с новостями, чем отчасти помог возместить потраченные два доллара.

– Ну я же не знал, что Дракон Несчастья и вправду существует, – оправдывался Достабль.

– Думаю, и не существовал, пока вы не убедили клиента в обратном, – сказал Вильям.

Достабль немного просветлел.

– Ну, говорите что хотите, а все-таки я мастер убеждать людей. Кстати, возможно, мне удастся вас убедить, что вам сейчас хочется сосиску в тесте?

– Ох, нет, мне и правда нужно спешить к… – начал Вильям, но остановился на полуслове и спросил: – Вы не слышали, только что кто-то кричал?

– И пирог с холодной свининой у меня тоже где-то тут был, – продолжал Достабль, копаясь в своем лотке. – Я могу сделать вам отличную скидку…

– Я что-то слышал, уверен, – настаивал Вильям.

Достабль прислушался.

– Какой-то грохот? – предположил он.

– Да.

Они уставились в медленно плывущие клубы тумана, заполнившие Бродвей.

Из которых внезапно вынырнул крытый парусиной здоровенный фургон и понесся прямо на них, неудержимо и очень быстро…

Последнее, что запомнил Вильям, прежде чем что-то ударило его между глаз, был громкий крик:

– Остановите пресс!

Слух, приколотый пером Вильяма к бумаге, как бабочка в коробке коллекционера, не достиг ушей некоторых людей, потому что у них на уме были другие, гораздо более мрачные дела.

Их лодка скользила по шипящим водам реки Анк, которые медленно смыкались за ней.

Два человека согнулись над веслами. Третий сидел в носу лодки. Иногда он говорил. Что-то вроде:

– У меня нос чешется.

– Погоди, пока до места не доберемся, – ответил один из гребцов.

– Вы могли бы снова развязать меня. Правда же, сильно чешется.

– Развязывали уже, когда на ужин останавливались.

– Тогда он не чесался.

Другой гребец спросил:

– Может, мне опять шарахнуть по его …ной башке …ным веслом, мистер Гвоздь?

– Отличная идея, мистер Тюльпан.

В темноте раздался глухой удар.

– Ой.

– Лучше помалкивай, дружок, а то мистер Тюльпан снова выйдет из себя.

– Верно, б…

Потом раздался мощный всасывающий звук.

– Эй, полегче с этой штукой, ладно?

– Она еще, б…, не убила меня, мистер Гвоздь.

Лодка тихо причалила к маленькой, редко посещаемой пристани. Высокий человек, только что бывший предметом забот со стороны мистера Гвоздя, был высажен на берег и толчками под ребра направлен в переулок.

Минутой позже в тишине ночи раздался шум отъезжающей кареты.

Казалось невозможным, чтобы в такую мерзкую ночь нашелся хоть один свидетель этой маленькой сцены.

Но он был. Законы вселенной требуют, чтобы у каждой вещи был свой наблюдатель, иначе она просто исчезнет.

Из темного переулка появилась шаркающая фигура. Рядом с ней неуверенно ковыляла фигура поменьше.

Они вдвоем уставились вслед карете, которая вскоре затерялась в снегопаде.

Меньшая из фигур произнесла:

– Так, так, так. Ну и дела. Человек, весь замотанный и с мефком на голове. Интерефненько.

Высокая фигура кивнула.

Она была одета в старое пальто на несколько размеров больше, чем нужно, и фетровую шляпу, которая от времени и погоды превратилась в нечто вроде мягкого конуса, напяленного на голову владельца.

– Вмусорвсе, – высказалась высокая фигура. – Шевелюра и штаны, вдарющас быкобраз. Я говорил ему. Я говорил ему. Рука тысячелетия и креветка. Бляха-муха{7}.