Двое на балконе грез были так похожи, что всякий признал бы их родство. Карусу было лет сорок, когда магия поглотила его корабль. Король отличался широкими плечами, длинными руками и ногами, а двигался столь грациозно, что чайки, парящие над волнами, могли ему позавидовать.

Гаррику через месяц должно было стукнуть восемнадцать. Он уже набрал неплохой рост и силу, но по сравнению с могучим королем выглядел долговязым подростком. Оба отличались здоровым загаром и выправкой, на какую только может рассчитывать человек, ведущий активный образ жизни. Гаррик был босиком, в шерстяной тунике и штанах — костюме крестьянина из Хафта. На Карусе синий бархатный камзол и замшевые бриджи, высокие сапоги из красной кожи.

Голову короля венчал золотой обруч — диадема Королей Островов. Она утонула вместе с ним тысячелетия назад.

— Быть королем Островов означает намного больше, чем умение владеть мечом, — заметил Карус. Водрузив локти на перила балкона, он опустил подбородок на скрещенные пальцы Он повернулся и посмотрел на Гаррика.

— Одна из причин, почему я потерпел неудачу и позволил королевству погибнуть, состояла в том, что я всегда старался решить проблему в первую очередь при помощи меча. Но меч тебе тоже нужен, когда ты король.

— Но я не король! — в замешательстве ответил Гаррик. — Я просто…

А кем он был на самом деле? Юношей из Хафта, ставшего захолустьем с тех пор, как пало Старое Королевство. Крестьянином, которого отец выучил читать и восхищаться древней поэзией. Отец его, Рейзе, был человеком образованным, прежде служившим при королевском дворе в Вэллисе, а впоследствии — секретарем у графини Хафтской в Каркозе.

Крестьянин, который сумеет встретиться и сразиться с магом, вознамерившимся призвать себе на службу великое зло. Юноша, в чьей голове жил дух его предка, последнего и величайшего короля Островов, какого только знали в мире.

— Да, я не король, — неловко пробормотал Гаррик.

— Но будешь им, — заявил Карус, в чьем тоне звучала непоколебимая уверенность, столь же мощная, как и удар его легендарного меча. — И не потому, что в твоих жилах течет моя кровь, позволяющая нам с тобой разговаривать, сынок. Ты станешь Королем Островов, потому что тебе по плечу эта работа. Если нет — тогда крах цивилизации, с которым столкнулся в свое время я, покажется детской забавой. И тогда этот мир окажется залитым кровью, охваченным убийствами и эпидемиями, — до тех пор, пока в живых будет оставаться хотя бы один человек.

Карус улыбнулся.

— Но мы ведь не позволим этому случиться. Во имя наших душ, не позволим, король Гаррик! Правда же?

Двое товарищей Гаррика теперь присоединились к зрителям в саду. Кэшел ор-Кенсет был примерно такого же роста, что и Гаррик, а сложен подобно кряжистому дубу. Он и сестра его Илна были родом из одной с Гариком деревни под названием Барка Хамлет, на восточном берегу Хафта. Эти двое да светловолосая сестра Гаррика, Шарина, были его друзьями с незапамятных времен.

Теноктрис, старая женщина, стоявшая сейчас рядом с Кэшелом, составляла с ним разительный контраст. Некая сила, которую она упорно отказывалась называть судьбой, перенесла ее на тысячу лет вперед, в Барка Хамлет. Теноктрис была волшебницей. Правда, весьма невеликих возможностей, как она сама говорила, но она всегда чуяла, когда действовали другие волшебники, насылавшие злые чары на других людей или на самих себя.

— Точно, — отозвался Гаррик. — Мы не позволим этому случиться.

Ему бы бросить все и вернуться к той жизни, для которой он и был предназначен — он, сын владельца постоялого двора в деревеньке, где ничто не меняется веками, за исключением, разве что, времен года. Но вернуться невозможно.

Силы, управляющие космосом, достигли нового тысячелетнего пика. В дни короля Каруса мощная магия разрушила королевство, и оно распалось на множество островов, воюющих друг с другом. Цивилизации, впрочем, частично удалось восстать из руин, но, если цикл повторится, Барка Хамлет сравняется с землей, точно так же, как и великие города, подобные Каркозе на Хафте, столице Старого Королевства Островов: она была разрушена после смерти Каруса.

— Ступай к своим друзьям, — произнес Карус, сделав ободряющий жест рукой. — Тебе не следует перетруждаться, иначе толк от упражнений заметно снизится. Хотя ты молод и веришь в такие вещи не больше, чем я, когда был таким же юнцом.

Король, балкон и небо над ним растворились. Сознание Гаррика скользнуло обратно в потное, тяжело дышащее тело на площадке для упражнений. Щит на левой руке показался чудовищно тяжелым, все мускулы на правой стороне тела дрожали от напряженной работы мечом.

Гаррик попятился назад, тяжело дыша. Всякий раз, когда он наносил удар по твердой неподвижной цели, это отзывалось болью и оцепенением в руке. И теперь ладонь горела и болела так, словно по ней проехала повозка. Он вонзил меч в землю рядом с собой.

— Хо! — крикнул юноша, прочищая легкие. Немного повозился, ослабляя ремни, удерживающие щит на плече. На подмогу ему пришли сильные руки Кэшела, подхватившие тяжелый деревянный щит как пушинку.

Капитан гвардейцев сделал шаг вперед. Такие люди, как мастер Латиас, были убежденными миротворцами, не желавшими применять силу против других людей. Но это не мешало им нанимать тех, у кого философия была иной. Стражники, охранявшие резиденцию в Эрдине, выглядели бывалыми вояками, а их главный стоил двоих своих подчиненных.

— Вы утверждали, будто не умеете владеть мечом, господин, — обратился он к Гаррику. — Но я ни за что бы такого не подумал после того, как наблюдал вас здесь.

Гаррику пришлось отдышаться, прежде чем он смог заговорить.

— Один из моих предков был величайшим воином, — с легкой полуулыбкой произнес он. — Может быть, его талант отчасти перешел ко мне по наследству.

Он коснулся своей груди. Под туникой у него висела на шелковой ленте коронационная медаль короля Каруса. Отец Гаррика передал ему эту медаль в тот день, когда Теноктрис очутилась в деревушке Барка. С того дня все пошло по-другому.

— Мы с Теноктрис подумывали прогуляться к гавани, — проговорил Кэшел. Голос его звучал медленно, раскатисто и мощно, в нем звенела сила молодости. — Моя сестра вместе с Шариной и Лиэйн занялись ткачеством. У них есть какая-то особая задумка.

Кэшел и его сестра Илна осиротели в семилетнем возрасте, после чего им пришлось самостоятельно взрослеть и приспосабливаться к жизни. Гаррик и сам обладал недюжинной силой, но он знал: его друг Кэшел сильнее любого человека, когда-либо встреченного им в жизни.

— Я-то уж и не помню, когда меня называли девушкой, а с ткацким станком не имела дело еще дольше, — рассмеялась Теноктрис. Голос ее звучал задорно и весело, отчего она казалась много моложе тех лет, какие на самом деле обременяли ее чело. — Мы думали пригласить тебя прогуляться, но если ты хочешь продолжать упражнения…

— Нет, на сегодня достаточно, — отозвался Гаррик. — Сейчас помоюсь и присоединюсь к вам.