Все ясно, подумала я, передо мной представитель первого типа – Негодяй и Эгоист.

– То есть дьявол? Демон? – уточнила я не без иронии.

– Чего? – наморщил лоб Мефистофель.

– Ничего. Забудь, – сказала я. – Но спросить все равно следовало.

Парень, явно неискушенный ни в мистике, ни в литературе, только недоуменно пожал плечами. Потом, после короткого раздумья, полюбопытствовал:

– А если бы я сказал «да»?

– Ну сказал бы и сказал. Было бы забавно. Демон, и вдруг Мефистофель.

Сразу стало ясно, что он не понял, что я имею в виду. Но он и не пытался выказать обратного – только неопределенно хмыкнул. Я снова окинула его пристальным взглядом.

Да уж, несмотря на красные глаза и темное облачение, на демона он был мало похож. Недлинные черные волосы спереди падали на лоб, а сзади забавно топорщились. В лице, как я уже упоминала, смешались капризность, снисходительная усмешка и жуткое самодовольство. А вот одежда была в высшей степени странная, во всяком случае, верхняя ее часть. Надо бы сказать, что на Мефистофеле была черная майка без рукавов, украшенная двумя поперечными серыми полосами, да только один рукав все-таки был, причем такой длинный, что из-под него выглядывали лишь кончики пальцев. В остальном все было вполне обыденно – черные штаны да довольно высокие сапоги с ремешками. В общем, придраться как к явлению темному к такому созданию хоть и можно, но сложно.

– Можно я пойду спать? – спросила я.

– Почему нет? – развел руками Мефистофель. – Приятных сновидений.

Я кивнула и направилась обратно в комнату. Прежде несущееся галопом сердце билось теперь в самом замедленном темпе. В голове было пусто. Сознание лелеяло надежду, что удастся глубоко уснуть, а, проснувшись, обнаружить все на своих местах… Хотя, если подумать, разве нарушился известный порядок?

Внезапно остановившись, я обернулась. Мефистофель по-прежнему сидел на стуле, не меняя деловитой позы.

– Да-а? – насмешливо протянул он – должно быть, ему было прекрасно известно, что я остановлюсь и обернусь.

– Что нужно Муфлону?

Вопрос сорвался с моих губ еще до того, как разум решил, позволять ему это или все же не стоит. Я редко говорила о таких вещах вслух, подозревая, что они прозвучат полным абсурдом. Что ж, ожидания оправдались в полной мере.

Но Мефистофель невозмутимо ответил:

– Кто знает? Тебе лучше спросить у него.

– Где же я его возьму? – удивилась я.

– А ты подумай об этом с точки зрения Муфлона, – посоветовал Мефистофель. – Стал бы он переться в такую даль из-за ничегонеделанья? Вряд ли.

– Но чтобы спросить, его надо как минимум найти, – рассудила я.

– Или ждать его прихода, – подсказал Мефистофель. – Но ведь он может и не повториться? Кажется, ему здесь совсем не понравилось.

Я вспомнила Вопль, и меня пробрала дрожь. От одного воспоминания кровь стыла в жилах. Ведь случилось то, чего я так долго ждала в темноте и тишине, боясь и прячась под одеялом от неизбежно приходящих мыслей об этом страшном звуке.

Губы Мефистофеля растянулись в издевательской улыбке. Меня тут же охватило несильное, но все же раздражение, и я, заняв оборонительную позицию, решила воспользоваться приемами Негодяев и Эгоистов. Почему бы и нет? Легко ли не выйти из себя, когда в собственной кухне ведешь разговор о подобных вещах, да еще с незнакомым, неизвестно откуда взявшимся подростком?

– Если подумать, кто этот Муфлон вообще такой? – призвала я на помощь логику и холодный рассудок.

– Если подумать, Муфлон, – ехидно проговорил Мефистофель.

И ведь не поспоришь, с досадой подумала я. Что ж, не стоило пытаться использовать способности, которых у меня нет.

– Как же его, в таком случае, найти? – спросила я.

– Ну, если ты не увидишь его здесь, надо поискать в другом месте? – предположил Мефистофель с видом крепко задумавшегося философа.

– Наверное. А где? Я его и увидела-то впервые после того, как в поезде…

– Вот там и поищи, – сказал Мефистофель.

– В поезде? – изумилась я.

– Почему нет? – Мефистофель, казалось, тоже немного удивился. – Вроде бы логично поискать именно там, где вы уже виделись.

– Вот только зачем мне его искать и о чем-то спрашивать.

– Зачем-то надо, – ответил Мефистофель. – Ты ведь пока и дня прожить не можешь без того, чтобы не задуматься о какой-нибудь глупости.

На этом наш разговор закончился. Мне смутно помнилось, как я добрела до кровати, забралась под одеяло и, прислушиваясь к уханью Сов, постепенно провалилась в тяжелый сон. Когда я через час снова проснулась, Мефистофеля, конечно, уже и след простыл.

Я не стала строить догадки о том, был ли его визит сном, плодом воображения или реальностью – времени на это уже не оставалось. Но, выходя из дома, я всерьез задумалась о том, не послать ли к чертям свою мало-мальски налаженную жизнь…

Мне вдруг очень захотелось взять билет на поезд.

– Вот и все, – завершила я свой рассказ. – С тех пор меня больше никто не наставит на путь истинный. Никто не поможет.

Мефистофель, как обычно, сидел на огромном каменном валуне и помахивал ногами, словно бы слушал некую презабавную историю. Его импровизированный трон чуть ли не в два раза превышал мой – я уже заметила, что этому негодяю нравится возвышаться над людьми во всех смыслах этого слова.

– Ну-у, – протянул Мефистофель. – Если тебе так нужен наставник, то я к твоим услугам, – его губы скривились в коварной ухмылке. – Однако! – он поднял вверх указательный палец. – Должен предупредить, что последствия моего наставления могут быть самыми плачевными. Например, ты будешь возвышаться над своими страхами подобно тому, как я сейчас возвышаюсь над тобой. Но поскольку лично мне плевать, что думают остальные, я не побоюсь пригрозить неугодным Воплем. Мне сойдет с рук, а ты до конца дней своих окажешься в правильном месте. Где лечат душевнобольных.

– Как же ты пригрозишь кому-нибудь Воплем? – удивилась я. – Муфлон не станет кричать только потому, что ты потребуешь.

– Я не потребую, – назидательно проговорил Мефистофель. – Я поклонюсь ему, выскажу все слова почтения, которые только смогу придумать, и он просто не сможет мне отказать.

– Ты отвратительный лжец.

– Может быть. Зато у меня проблем нет.

Я отвела взгляд от Мефистофеля и посмотрела на бескрайнюю пустыню. Здесь всегда было пусто и оттого спокойно. Но нельзя сказать, что это доставляло удовольствие, некую сокровенную минуту вечной тишины – нет, это была апатия в чистом виде, сильная настолько, что ее даже нельзя назвать болезненной. Здесь я почти ничего не боялась. Даже воспоминаний о Муфлоне.