Команды спортсменов. Разве турнир не должен был начаться с завтрашнего утра?!

Начались переговоры. Обсуждения. Все команды принялись обсуждать: кто по их мнению менее достоин продолжить состязания и выбыть прямо здесь и стать якобы «жертвой». И если у части стран решение происходило довольно спокойно, то у команды красных было всё куда напряжённей.

Девяносто бойцов Российской империи взглянули в сторону Романовых. Ячейка из десяти во главе с Томи оказалась буквально окружена соотечественниками.

— Думаю, всем ясно, что Романовы здесь лишние, — произнёс Владимир Калашников. Наконец, заточенный зуб можно вонзить в соперника!

— Какой ты предсказуемый, Калашников, — хмыкнул в ответ Томи, понимая в каком положении дел оказался. — Решил слить меня? Так и знал, что боишься проиграть мне честно.

— Цепляйся за шанс, так и делают неудачники, — бросил ответку Владимир.

Воронина усмехнулась. Сосунок Романов всегда был остер на язык чем забавлял её.

— Извини, Томас, но я выскажу общее мнение, — произнёс светловолосый молодой парень. Даниил Муромов. — Твой клан является низшим, а значит лучшим кандидатом для выхода из игр на этом этапе.

— Сразимся? — смотрел ему в глаза Томи. — Один на один. Можем устроить битву клан на клан. Прямо здесь и сейчас. Я развею твои предположения о статусах.

— Осталось две минуты и пятнадцать секунд, вы не успеете, — сухим тоном отозвался Николай Жуков, держа руки внахлёст у груди.

Все в команде Российской империи это чётко осознавали. И уж тем более осознавал Томи. Ко всему прочему, он понимал, что общественное мнение о нём играло сейчас не на руку. Его выкинут. Чёрт. Нужно было что-то делать. Найти решение прямо здесь и сейчас. Причину, чтобы Романовы продолжили свой путь в состязаниях.

— Я знаю, ваше отношение ко мне. Обращаюсь сейчас ко всем, — Томи говорил спокойно и без суеты. Часики тикали, но его голос не был тороплив. — Если не на турнире, то когда ещё вы сможете уничтожить меня без каких-либо последствий и нарушений законов империи? Калашников, ты же хочешь растоптать меня больше всех здесь и собираешься лишиться этой возможности? Если ты за то, чтобы я выбыл, пусть будет так, но последние капли уважения к тебе, как оппонента, ты потеряешь в моих глазах и навсегда останешься малодушным, лишённым мужества баламутом...

— Попридержи язык, Романов! — зашипел Калашников.

— Я ещё не закончил, но раз ты больше не можешь выдержать, отдохни. — хмыкнул Томи и взглянул на Муромова. — Что насчёт тебя, Даниил? Хочешь сразиться со мной на турнире? Или обижен?

— У меня нет никаких претензий к Романовым и в частности к тебе, Томас. Но следуя путём логики, лучше команде лишиться низшего клана чем остальных. — ответил тот хмурым тоном.

— Логика не всегда приводит к победе, Даниил, порой решения пропитанные безумием становятся тем самым ключом победы.

— То, что ты — псих и так все в курсе, — снова вставил свои пять копеек Жуков.

— Давайте поспешим, — поторопил всех Астафьев, поглядывая в сторону циферблата на огромном экране стадиона.

Французы, африканцы, американцы, китайцы и японцы уже выполнили задание, исключив по одному клану со своей стороны.

— Предлагаю начать голосование, — произнесла Юлия Воронина.

Она хитро прищурила взгляд, наблюдая то за Томасом, то за молоденькой брюнеткой с повязкой капитана на плече — Катерины Долгорукой. По её задумчивому лицу и постоянным взглядам на Томи было ясно, что Катя не собирается голосовать против. Помимо этого, Воронина, наблюдая за всеми, поняла, что Калашников, похоже, повёлся на провокацию Томи и будет сливать голос. Что насчёт Муромова? Он же обещал лично победить Томаса на турнире? Выходит соврал? Но для аристократа такое ударит по чести. Воронина была любопытной, да и признаться, Романов бесил её. По крайней мере, первое представление о нём было неприятным. Но как стелил языком, а? Ей, вот, тоже не хочется, чтобы Романовы отсиделись на трибунах и не испытали всех прелестей состязаний. Наказать Томаса в рамках турнира? Растоптать его на потеху себе и всей империи… нет! Всего мира! Он ведь и в Японии засветился! Да. Купил он всё-таки этим предложением голос Ворониной.

— Я проголосую первой, если никто не против, — произнесла Юлия.

Другие были даже рады. Первому всегда тяжело.

— Мой голос против Лисиных.

— И какова причина? — тут же спросил у неё старший наследник клана Лисиных.

Юлия хмыкнула:

— Несколько причин. Не ради отчёта, а всеобщего внимания озвучу их, — холодным тоном произнесла она, показав тем самым, что лучше бы тот не спрашивал. — Первая причина, мне понравилось предложение Романова наказать его на турнире. Скажу прямо, он мне не нравится и должен понять своё место, а так же умерить пыл. — она взглянула на Томи. — Юность проходит, а вот честь и гордость имени не подвластно времени. Следует помнить об этом. И вам, молодой Томас, стоит преподать урок. Как Воронина, я не против стать рукой бьющей вас по заднице.

— Не сломайтесь в момент наказания, — хмыкнул Томи.

Юлия снова усмехнулась:

— Постараюсь. Вторая причина, — перевела она снова взгляд на Лисина. — Слово аристократа. На собрании я сказала, как и несколько других присутствующих здесь людей, о том, что собираюсь лично противостоять Романовым. Но не выбросом из турнира, а показательной силой превосходства. Иначе он не поймёт.

На этом Калашников и Муромов, что говорили на собрание тоже самое, почувствовали укол. Оба показали недовольный взгляд от того, что Воронина вот так прилюдно пристыдила их.

— Третья причина, — продолжила Юлия. — Вы, Олег, как и Артём Астафьев с Катериной Долгорукой — трое наследников. Остальные, включая меня и Томаса, главы кланов. Скажем так, для меня престижней победить главу клана, а не наследников. Так что в этом компоненте Романов куда более вкусная цель. Если бы вы трое являлись действующими главами, расклад был бы иной.

Лисин был молод. Не таким наглым как Томи. Да и Лисины были ниже по рангу Ворониных. Не мог он в силу малого опыта противостоять Юлии словесно. Знаний то хватало, а вот смелости бросить вызов главе Ворониных здесь и сейчас — нет. И Юлия это знала, выбрав наиболее слабую цель для слива своего голоса. При том произнесённые пояснения своего выбора она высказала специально для всех, сделав довод выбора вполне логичным.

— Ясно. Я против Лисиных, — сказал Калашников.

— Я тоже, —