— Понятно, — улыбнулась Ирина, разглядывая приближавшиеся отроги Терского хребта.

— Да. А тут повадился к ним кот бродячий, цыплят по ночам таскать, — продолжил Прошкин. — Причем он, гад такой, их не жрал, а только душил. Спортсмен, блин! Так мужики обозлились, выставили засаду с прибором ночного видения и накрыли этого паразита с поличным. Сначала хотели расстрелять — по законам военного времени, как мародера. Но потом жалко стало. Животное ведь безмозглое, не ведает, что творит… Короче, вместо расстрела побрили его наголо и покрасили люминесцентной краской. В разные цвета. Представляете? Если куда крадется — за версту видно. Куры такой гвалт поднимают, что уже не до охоты. Он теперь на кухне побирается…

Пончик ловко обогнул невесть откуда взявшийся на дороге большой камень и снова затараторил:

— А в соседнем отряде другую развлекуху придумали. Отловили в горах десятка два черепах, номера им на панцири намалевали и гонки устраивают. По-взрослому, с тотализатором. Трассу даже специальную соорудили, вроде «Формулы-1», чтоб черепахи с дистанции не сходили.

— Тебя послушать, так здесь прям курорт, — усмехнулась Ирина.

— Да не, не курорт, конечно… Был бы курорт, так сюда бы не милиционеры ездили, а миллионеры… А все равно непонятно иной раз, какого черта мы тут делаем! Встали в чистом поле и охраняем сами себя. А не стояли бы, так никто б, может, и не нападал… О, смотрите, Аслан!

Впереди на дороге показался кавказец с небольшим осликом, по бокам которого качались два здоровенных тюка с травой.

— Здорово, Аслан! — опустил боковое стекло, поравнявшись с ними, Прошкин. — Куда тебе столько анаши? Угости!

— А, Володя… Здравствуй! Какая анаша? Трава обычная…

— Шучу я… Ты там насчет моей просьбы не забыл?

— Помню, Володя. Всё будет.

— Ну, пока!

Пончик дал газу, и машина снова запрыгала по ухабам грунтовки.

— Кто это? — Ирина проводила взглядом кавказца.

— Аслан. В селе живет, неподалеку. Бизнесмен, по-здешнему, крупный. Два раза в неделю лавку у нас в лагере открывает. Всем торгует, от семечек до камуфляжа. Семечки, кстати, у него хорошие — крупные, и жарит вкусно. И заказать можно что-нибудь, если надо. Мыло там, пасту зубную, станки бритвенные… Опять же водку, наркотики… Шучу! Водки у нас и так хватает. Жена его, Асият, тоже у нас подрабатывает: прибирается, белье стирает. Степаныч ей приплачивает кое-что из внебюджетных расходов. Хотели попросить, чтоб и еду заодно готовила, да командование не разрешает местных на кухню привлекать. Типа, отравят… А вы правда раньше в ресторане работали?

— В ресторане? — переспросила Ирина и поспешила скрыть удивление. Не стоило трудов — водитель был увлечен собой и дорогой. — Кто это тебе сказал?

— Командир.

— Ну да, работала… — сориентировалась Ирина. — В итальянском. «Дольче вита». Сладкая жизнь то есть.

— Класс! Теперь хоть поедим по-человечески. А то у нас Юрка Уткин кашеварит. Тот еще специалист… Макароны в холодную воду кидает. А у меня свояк — коллега ваш, тоже повар. Только он не в итальянском ресторане работает, а в мексиканском. В начале года даже в Мексику ездил, учился. Много чего интересного рассказывал… Из Москвы улетали — минус тридцать, а туда прилетели — плюс двадцать. Зима называется… А летом еще жарче. Вот и у нас тут сейчас — как в Мексике, только что кактусы не растут. Свояк показывал кактусы на фотках. Красиво! До двадцати метров вырастают, представляете? Из них самогонку делают. Текилу, в смысле. А разбойничают там — круче чем здесь. Стоишь на светофоре, а к тебе хлопцы с автоматом и — попробуй стекло не опустить, разнесут на хрен! Глаз да глаз… Или взять, например, такси. Сядешь не в то — там они цвета особого, маленькие такие кебики, зеленые, кажется, — и всё, кердык! Хорошо, если только наличность отберут, а то и грохнуть могут. Не расслабишься, короче. А вы в Мексике бывали?

— Нет, может, потому и жива еще. Такой экстрим — не для меня…

Прошкин, не снижая скорости, лихо объехал заградительные надолбы и резко затормозил перед пропускным пунктом.

— Отворяй, собака! — весело крикнул он, высовываясь из кабины. — Сладкую жизнь везу! Шеф-повара!

Часовой поприветствовал взмахом руки и поднял шлагбаум.

Возле дверей бывшего санатория их уже поджидал подполковник Илья Степанович Новиков. Он старомодно подал Ирине руку, и она на миг почувствовала себя принцессой, выпархивающей из кареты беззаботно и легко, как в сказке.

— Ирина Леонидовна, если не ошибаюсь? Здравствуйте!

— Она самая…

— С приездом. Чайку с дороги?

— Спасибо, не откажусь.

— Тогда проходите ко мне, располагайтесь, а я сейчас быстренько распоряжусь… Володя, вещи Ирины Леонидовны пока ко мне занеси!

Ухватив одной рукой чемодан, а другой — коробку, Прошкин послушно потянул поклажу из машины. И вдруг присвистнул.

— Ого! — повернулся он к Ирине. — Вот это макароны… Они не из железа, часом?

— Из спирта.

— Понимаю. Не самогонкой же проверяющих из Ханкалы поить!

— Слушай, Прошкин, давай без комментариев, — осадил подчиненного Новиков.

Пончик занес багаж в здание, поставил возле дверей командирского кабинета и, кивнув Ирине, вышел.

Новиков распахнул дверь, прислушался, нет ли кого в коридоре, и сказал вполголоса, уже без официоза, душевно:

— Ну, Ириша, вот теперь здравствуй! Заждались тебя… Нормально добралась?

— Нормально, Илья. Без приключений. Вы флаг по случаю моего приезда вывесили? Теперь можно снять.

— Он тут всегда висит… — не оценил командир шутки. И вдруг переменился в лице: — Черт, я сразу-то и не подумал… Сейчас скажу кому-нибудь.

— Нет, не сейчас! — остановила его Ирина. — Тот, кто соображает, сразу срисует, что за «повар» к тебе приехал. И вообще перевесьте его куда-нибудь повыше. Мачту специальную соорудите, что ли…

— Ах, ты в этом смысле… А я думал, что он — вверх ногами… Хорошо, дам команду. На, пей чай пока, — Новиков опустил в стакан чайный пакетик и налил кипятка. — Сахар сама клади, вот, в баночке. А я тебя в курс введу… Знаем мы, собственно, маловато. Работает, гад, с восточного склона, и только по утрам. Из-за солнца, надо полагать. Грамотно работает! Подстрелит кого-нибудь в ногу и ждет, кто на помощь кинется. Прием у них такой. В результате — двое убитых, трое раненых. Последний раз отметился на прошлой неделе. Эдика Ковригина подстрелил. Обошлось, слава богу, но хромать парень будет всю оставшуюся жизнь. Пробовали лёжку отыскать, но без толку. Хотя прочесывали с душой. И даже с металлоискателем. Засаду пару раз устраивали, потом бросили: стоит группе из лагеря выехать, и через пять минут вся округа знает. Он, естественно, не высовывается. А ночью в горы не сунешься — на растяжку попасть можно… Вот, собственно, и всё…