да и то не при людях. Отучился сам уже в зрелом возрасте, когда понял, что мат речь совершенно не красит. Разумеется, крепкие слова использовать не перестал, но Пелевинский мат научил, что если сквернословием и пользоваться, то только в те моменты, когда это звучит к месту и красиво, а не когда и как попало, аналогично тому, как ругаются, например, мужики на стройках или на производствах. Но то уже я в зрелом. А тогда выражений не выбирал совсем, к тому же делая это максимально громко и эмоционально, будто итальянец, на глазах у которого в пиццу добавили ананасы, а спагетти разломали, чтобы те уместились в кастрюле. Вот тогда мне моя дурная привычка и вышла боком.

Одна из учительниц ОБЖ и физкультуры шла впереди и слышала каждый мой мат. И чем больше брани я употреблял, тем быстрее было готово лопнуть её терпение. Но, прежде чем продолжать, стоит сказать, кем она была.

Баба та оказалась боевитая, наработала командный голос, позволявший ей гавкать на школьников, будто командир роты на построении, к тому же обладала навыками рукопашного боя и боевого искусства дзюдо. По внешнему виду выглядела соответствующе: рожа грубая, стрижка короткая, глаза бешеные даже в спокойном состоянии. По словам матери Андрея Волчака – тоже учительницы, крыша у дамочки протекать начала давно, отчего она дала ей нелицеприятную характеристику – жертва аборта, так как репутация у неё в школе среди учителей была нулевая из-за вечных скандалов в области профессиональной этики. Вечная ругань с учениками, их избиения на уроках ОБЖ и физкультуры были непременными попутчиками этой грубоватой дамы. И вот с такой и предстояло столкнуться мне.

Неожиданно мы с Андреем увидели, как вся его команда, шедшая спереди, встаёт на месте. Подходим ближе, и эта училка начинает орать как не в себя. А изо рта чуть ли не пена идёт…

– Вот ты считаешь, что идти по улице материться – это нормально?!

Я удивлённо спросил:

– А меня разве было слышно?

– Нет, я тут просто так ругаюсь от нечего делать! Идёт по улице и матом орёт! Совсем охренел или как?! Мне милицию вызвать что ли?!

– Ладно, извините… – отвечаю я, признавая свою ошибку. Раз меня было слышно, то спорить не собирался. Я хоть и матерюсь, но готов признать, что это плохо, когда оное кому-то мешается.

Училка не унималась. Очевидно, она была из тех людей, кого не остановить, если заведёшь.

– Извините?! Это всё, что ты хочешь сказать?! Ты понимаешь, что тебя весь город слышал?! Дети маленькие проходили, слышали, бабушки, женщины! И это я про нас не говорю уже! Точно пора милицию вызвать…

– Ну ладно, ладно… Простите ещё раз! Я больше не буду. Только зачем милицию вызывать?

Вопрос мой был очевидным. Ошибку же вроде бы признал, готов был даже замолчать в принципе, если эту истеричку всё так бесило. Но зачем вызывать полицию, если конфликт исчерпан? Понимаю, коли я бы продолжал браниться вопреки просьбам и предупреждениям. Тогда да! Тут бесспорно есть повод ментам на меня настучать, если за то есть статья. Но если ошибку свою признал извинился и пообещал впредь перестать, зачем полицию?!

Потом произошло то, чего я никак не ожидал. Мой очевидный и безобидный по сути вопрос вызвал настоящий шквал эмоций у этой истерички, где переплелись ярость, ненависть, злость, презрение, омерзение и вероятное желание убить меня прямо там рядом с городской детской поликлиникой.

– Зачем полицию?! – завизжала она, – зачем полицию?! Я тебе сейчас покажу, зачем!

В следующее мгновение она подходит ко мне и пытается схватить за руку. Я попятился, не желая ввязываться в конфликт, но та резким броском мангуста таки смогла вцепиться в мою кисть и начала пытаться её выворачивать. Делала она это крайне неуклюже, потому сотворить задуманное так и не смогла, но старалась с таким усердием, что ещё одно усилие, и я бы уехал в больницу со сломанной рукой.

В такие моменты, когда сумасшедшие истерички поднимают на тебя руку, больше всего ты ожидаешь помощи со стороны, так как в такой ситуации не совсем понятно, как поступать. С одной стороны это женщина, которую бить вроде как нельзя, а с другой применяет против тебя силу и готова уложить тебя по всем правилам дзюдо, не оглядываясь на возможный перелом, который она сделает семнадцатилетнему юноше. Вот как с такими быть в подобной ситуации?

А ведь однажды я уже оказывался в похожей! Идём мы, значит, с Денисом Нигматуллиным около городского рынка. На дворе зима, сугробы – именно из-за них не пройти не проехать. Как раз в том месте, где мы проходили, вроде пешеходная зона, но водители не утруждают себя требованиями правил дорожного движения пропускать ходивших на двух ногах в этих местах. В результате в пешеходной вроде бы зоне не было места, где этот самый двуногий мог бы спокойно обойти чужой автомобиль, не задев. Так, проходя мимо одного из проезжавших мимо детищ российского автопрома, я не устоял в рыхлом снегу и случайно локтём задел зеркало бокового вида на машине.

Из Лады вылезает истеричная бабища средних лет и начинает требовать компенсации за имущество, которое якобы ей сознательно повредили. Я, разумеется, ухожу, потому что уверен в своей невиновности. Эта же псина кричит:

– Остановите его! Это вандал! Он повредил мою машину!

Тут же меня буквально на ходу хватает мимо проходивший мужик, да так крепко, что вырваться я не могу, и ведёт меня к этой истеричке. Психопатка уже готовится вызывать милицию. Из всех мужчин, что стали невольными свидетелями ДТП, почему-то никому не пришло в голову спросить меня или Дениса об обстоятельствах происшествия.

Благо нашёлся один, кто осмотрел зеркало и сказал, что оно в порядке. Так меня сразу быстро и отпустили. Но знай хоть кто-то, что это она пешехода не пропустила и меня фактически задела, прижав к краю дороги, хоть один из тех стоявших тогда уродов, не разобравшихся в том, что произошло, помог бы отбиться от этой дуры, или же они продолжали бы слушать ту истеричку, предполагая, что я просто несовершеннолетний вандал?

Тогда за меня заступиться было некому. А тут на моё счастье рядом стоял Андрей Волчак. Когда эта училка попыталась меня заломать, он её остановил, буквально вырвав из её цепких лап.

– Всё! Хватит! – воскликнул он.

– Что значит хватит?! – закричала она уже на него.

– Ты что?! За него?! Не за своих?! – послышались редкие возгласы Андрюхиной команды.

Далее было много ругани, угроз. Имелся даже шанс остаться без