Глава 2

Первый этап – это всегда бомбардировка любовью.

Такой термин используют не все – у некоторых он называется «медовый месяц» или «возвращение в семью» – но первый этап у всех одинаковый.

На первом этапе ты обретаешь главных людей своей жизни.

Я уже пятый раз подходила к церкви, указанной в электронном письме. Робко топталась у входа, оглядывалась, иногда даже слезу пускала. Те, кого я искала, казалось мне, отсутствовали.

На пятый день в скверике напротив присели на лавочку парень и девушка, похожие на студентов художественного вуза. Они сидели и мирно беседовали, внимательно оглядывая окрестности. Не целовались, пива не пили. Я подумала, что сегодня найду то, что мне нужно.

В этот момент из домика священника решительно прошла в церковь пожилая женщина с поджатыми губами и очень злым лицом. Я робко пошла за ней. Женщина встала за прилавок со свечками.

– Извините, – прошептала я. – Я здесь ничего не знаю… Как поставить… за здравие… ну, в общем, чтобы не болеть?

Она недобро осмотрела меня всю.

– Ты, милая, сначала бы платок надела. И шорты сняла. Совсем уже сдурели, – сказала она через плечо не видимому мне человеку за дверью. – Губы синей помадой намазала. Уже сатанисты в святой Храм заходят!

Я вылетела пулей и наконец позволила себе разрыдаться.

Все верно. Парочка поднялась с лавочки, перешла через дорогу и подошла ко мне.

– Что-то случилось? Вам нужна помощь? – это спросил парень.

Я захлебывалась от рыданий.

– Болею… – бормотала я. – Сказали, рак… Я хотела свечку… Она сказала… она сказала…. Я не сатанистка, я болею!…

– Ну да, ну да, – сказала девушка. – Успокойтесь! Нашли к кому прийти за помощью. Да они злые, продажные, они вам не помогут!

– А кто мне поможет? – отчаянно крикнула я. – У меня рак! Мне никто не поможет!

– Надо лечиться, верить, сейчас рак лечится, а ты молодая, главное, не отчаиваться… Слушай, пошли с нами? Отвлечешься.

Бомбардировка любовью началась.

Несколько дней мы ходили по их друзьям-рокерам – по квартирам, подвальчикам, художественным студиям, у меня быстро обнаружился слух и способности к композиции, оказалось, что я красивая девушка, которая нравится парням, а мои разногласия с матерью – дело обычное. Матери никогда не понимают своих дочерей, они им завидуют – тоже хотят быть молодыми. Ревнуют дочерей к молодости. Да и вообще: кровное родство слишком преувеличивают. Обращала внимание: с родными братьями и сестрами никто никогда не дружит? Природа делает близких родственников психологически далекими друг от друга. Видимо, чтобы минимизировать возможность кровосмешения. Настоящие родственники – это друзья.

Те парень и девушка, которые подошли ко мне у церкви, уже сменились другой парочкой. Быстро было установлено, что несмотря на синие губы и черные кожаные шорты, я не художественная натура. Я суеверная провинциалка, повернутая на своей онкологии. Поэтому на этапе «сэндвич» моими булочками стали два сыроеда – знатока трав и нетрадиционных методов лечения.

А через две недели наступил третий, решающий этап – «изгнание из рая». Они стали хмурыми, неразговорчивыми, а на мои отчаянные вопросы отвечали одно и то же: ты сама во всем виновата. Как можно вылечиться от рака, если сидеть в Москве? Только особый воздух особых мест, только труд на природе, только натуральные продукты, выращенные своими руками, могут исцелить. А не веришь: бегай по врачам, бей поклоны в церкви, отдавай последние деньги за ненужные таблетки, что там еще – но знай, что тебе никто, кроме нас, не поможет.

Все разыгрывалось, как по нотам, поэтому у меня не было ни тени сомнений.

И когда потом, спустя полгода, она доверчиво посмотрела мне в глаза и улыбнулась, я не улыбнулась в ответ.

Мы сидели на берегу Катуни, обдававшей наши лица ледяной пылью, мне с моего валуна казалось, что я мчусь на скутере по воде, а она коснулась моего плеча и робко улыбнулась.

– Ты знаешь, – сказала она. – Это первый счастливый год в моей жизни…

И в тот момент я взорвалась: думаю, что сказалось постоянное недосыпание, тяжелый физический труд с утра до вечера, страх разоблачения, истерические звонки ее отца. Я уже знала, что он принял решение о штурме, и можно было больше не церемониться.

Короче, я дернула плечом, скидывая ее руку, и ответила:

– Да что ты знаешь о трудностях? Ты всю жизнь бесилась с жиру…

Ее взгляд погас, и она не стала мне больше ничего говорить.

Хотя она собиралась!

Собиралась!!!

Именно поэтому я выла, катаясь по траве, под ураганом взлетающего вертолета, под крики ОМОНовцев, плач детей и треск разбиваемых дубинками фанерных времянок…

Глава 3

– Вон! – сказала я.

Фоменко даже не шевельнулся, только злобно усмехнулся.

Его туша нависала надо мной, как скала – мне пришлось отклониться на ножках стула.

– Вы что, не поняли? Мне полицию вызвать?!

– Все? – брезгливо спросил он. – Закончили показательное выступление? Действительно, не боитесь получить по морде?

Я смотрела на него исподлобья: ударит или нет? Пожалуй, что и ударит. А кулаки у него, как бетонные блоки.

– Послушайте, Алексей Григорьевич. Давайте поговорим, как разумные люди.

– Давайте. Давно пора.

Он вернулся к своему стулу, сел, закинул ногу на ногу.

– Я поняла ваш ход мыслей.

– Любопытно послушать.

– Александр Константинов, чью фотографию вы нашли в вещах вашей дочери – это глава довольно многочисленной секты «Белуха», существовавшей на Алтае в конце девяностых и начале двухтысячных. Кажется, в 2004 году она была запрещена. Семь лет спустя на Алтае оказалась я – именно это, я так понимаю, вы и узнали недавно. У меня была сложная семейная ситуация, проблемы со здоровьем, и да, я вступила в религиозную общину. Она называлась «Белогорье» и ее никогда – слышите, никогда! – не признали тоталитарной сектой. Никакого отношения к «Белухе» она не имела. Это было что-то вроде фермерской общины с натуральным хозяйством. Экопоселение. Я провела там меньше года, быстро разочаровалась в такой жизни и навсегда покинула Алтай в июле 2011-го. Больше я не имела никакого отношения ни к религиозным общинам, ни к тоталитарным сектам. Ни на Алтае, ни где-нибудь еще. Александра Константинова и его последователей я никогда не встречала. Я не сектантка.

Он насмешливо кивнул. В комнате повисло молчание. Все словно ждали продолжения. Ну что ж, продолжу.

– Алексей Григорьевич, я повторяю еще раз, по буквам. Вы зря теряете время. Вы решили связать три никак не связанных факта: фотографию сектанта Константинова, мою поездку на Алтай за два года до исчезновения вашей дочери, и мой