После отставки Хрущева и прихода к власти Л.И. Брежнева всякое упоминание о прежнем генеральном секретаре стало невозможным, в том числе, из-за личного неприятия нового политического руководства к Никите Сергеевичу. Со второй половины 1960-х до начала 1980-х гг. фамилия Хрущева практически исчезает со страниц печати. За это время исследования деятельности московской партийной организации в 1930-е гг. ограничиваются несколькими работами. Среди них нужно отметить ряд коллективных монографий[11], а также труды отдельных исследователей. К числу последних можно отнести работы С.А. Владимирского[12], И.А. Вьюнова [13], посвященные пропагандистской деятельности Московского комитета партии начала 1930-х гг., Р.В. Волковой[14] и А.Н. Пономарева[15], осветившие этап промышленной реорганизации 1930-х гг., и участие в ней столичной партийной организации. Все работы содержат богатый фактический материал, однако дают весьма общее представление о действиях Н.С. Хрущева.

В отличие от СССР за рубежом текст доклада был опубликован сразу, еще в 1956 г., и вызвал живейший интерес. Анализ его содержимого дал зарубежным исследователям возможность первыми реконструировать механизмы принятия политических решений в сталинском Политбюро. Фигура самого докладчика также не осталась без внимания. Его биографию стали внимательно изучать, причем период 1930-х гг. не был обойден вниманием.

Нужно оговориться: интерес зарубежных публицистов к личности Хрущева был и ранее, когда он занимал пост первого секретаря компартии Украины. Но московская деятельность Никиты Сергеевича 1930-х гг. освещалась ими вскользь и сухо[16]. Коренные перемены наметились с середины 1950-х гг. Работа Виктора Александрова[17] стала первым шагом к устранению этого пробела. В беллетризованной форме, опираясь на ряд советских и эмигрантских публикаций, автор нарисовал общий портрет нового лидера СССР. Книга изобилует яркими деталями о личной жизни и карьере Хрущева, значительная часть из которых представляются малодостоверными.

В США интерес к деяниям и личности Хрущева проявился даже на официальном уровне. Комитет по антиамериканской деятельности палаты представителей конгресса провел несколько заседаний, выпустив серию отчетов под общим заголовком «Преступления Хрущева»[18]. Основанием для признания Хрущева ответственным за репрессии 1936–1938 гг. в Москве и на Украине послужила консультация Юджина Лайонса – публициста и редактора «Ридерз дайджест» («The Reader s Digest»), который в 1928–1934 гг. работал московским корреспондентом «Юнайтед Пресс Интернешнл» («United Press International») [19].

Одновременно там тоже появились биографии Хрущева. К числу интересных можно отнести книги Джорджа Палоци-Хорвата[20], Лазаря Пистрака[21], Конрада Келлена[22] и Роберта Макнила[23]. Все авторы отметили московский период как важный этап политического становления Хрущева, причем Палоци-Хорват и Пистрак в своих монографиях посвятили этому крупные разделы. Они же, на основании доступных источников (советских периодических изданий, информации из доклада на ХХ съезде КПСС о культе личности) впервые определили главные проблемы в изучении раннего этапа политической биографии Хрущева: роль Л.М. Кагановича и И.В. Сталина при выдвижении Никиты Сергеевича на руководящие политические должности в 1920-1930-е гг., сферу его деятельности как политического руководителя Москвы и области, степень участия в репрессиях. Особое внимание всех исследователей привлек стиль руководства Хрущева, деловые качества, выработанные им в 1930-е гг. Р. Макнил даже сравнил Хрущева тех лет с типично жестким, но способным американским политическим боссом[24]. Естественной слабостью вышеназванных работ стала недоступность авторам широкого комплекса документальных материалов.

Уход Хрущева осенью 1964 г. с мировой политической арены вызвал дополнительный интерес к нему за рубежом. Одним из самых необычных биографов Никиты Сергеевича той поры стал французский политический и государственный деятель, писатель Кристиан Пино[25], в период 1956–1958 гг. занимавший должность министра иностранных дел. Выходившие затем другие биографии советского политика[26]носили более публицистический характер. Новые возможности с научной точки зрения изучить деятельность не только Н.С. Хрущева[27], но и московского руководства[28] 1930-х гг. зарубежные исследователи получили лишь после 1991 г.