Ее голос, удаляясь, слабел, но не настолько, чтобы Энтони не расслышал, как она произнесла с сожалением:

— Как бы я хотела, чтобы милый старина Чипс тоже приехал! Ему так понравился праздник в прошлом году…

Больше Энтони не удалось ничего расслышать, но и этого было достаточно, чтобы понять, что Холли-Лодж не единожды «арендовался» для проведения вечеринки в канун Дня всех святых.

И что еще более любопытно, «милый старина Чипс», он же мистер Чипчейз, не только осведомлен обо всем происходящем, но лишь волею случая сумел избежать появления на празднике.

Так или иначе, многие кусочки головоломки встали на свои места. Единственный вопрос, который сейчас волновал Энтони, — что ему делать дальше.

За час до того, как Кит и ее братья покинули Холли-Лодж в первый раз, огонь в гостиной ярко пылал, и старомодная стальная кухонная плита, вычищенная до блеска, раскалилась докрасна. На плите жарились сосиски.

— Кит, ты уверена, что они не подгорят? — с беспокойством спросил Инки, втягивая носом упоительный аромат, заполнивший кухню.

— Уверена, — ответила та. — Вот если бы мы использовали уголь для топки, то они могли бы подгореть, а от дров совсем иное тепло. Вообще-то я опасалась, что сосиски не будут готовы вовремя, но Милли меня разубедила, а она понимает в приготовлении пищи гораздо больше меня.

— Раз Милли так говорит, то все в порядке, — подытожил Инки. — Что-нибудь еще? Если мы не сходим сейчас, то не успеем в срок.

— Думаю, это все. — Кит оглядела кухню. На каждой свободной полочке стояли свечи, а подсвечниками служили самые разнообразные бутылки. Большинство свечей не было зажжено, тем не менее, кухня, освещенная мерцающим пламенем плиты, показалась девушке удивительно красивой и уютной. — О, Инки, как бы я хотела иметь такую же кухню в нашем коттедже!

— Ну, нет — и ладно, — сухо ответил ее брат. — Такая огромная кухня заняла бы весь первый этаж.

— Да, — кивнула Кит. — А где же Бэтс?

— Понятия не имею. Он что-то затевает, — сказал Инки.

— Инки, ты же не думаешь, что он делает что-то опасное, правда? Ловушку, например? — с тревогой в голосе спросила девушка.

— Не знаю, — уклончиво ответил Инки, — вот он спускается — спроси его сама!

Но не успела Кит и рта раскрыть, как Бэтс ворвался на кухню и возбужденно затараторил:

— Могу поклясться, я слышал шаги на чердаке!

Инки с негодованием перебил брата:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что веришь в привидения?

— Конечно нет, болван! — возмутился Бэтс. — Но я верю в бродяг, которые имеют обыкновение забираться в ненастные дни в чужие дома. Если честно, я считаю нашим долгом приютить…

— Крыс, что ли? — пренебрежительно отозвался Инки. — Ты забыл, что дождя не было уже неделю?

— Ты отлично понял, что я имел в виду, — парировал Бэтс.

— Шевели мозгами! Тебе не хуже моего известно, что в этот дом можно попасть только через парадную дверь! Все остальные заперты на засовы и замки изнутри. Никто не войдет.

— Инки прав, Бэтс, — подтвердила Кит. — Если я и оставляла что-то открытым, пока убиралась, то обязательно проверяла все перед уходом.

— Ладно, — пожал плечами Бэтс, — не моя вина, если к полуночи мы все будем лежать с перерезанным горлом, истекая кровью!

Его брат-близнец посмотрел на него в упор.

— Знаешь, Кит, он действительно верит, что здесь водятся призраки, — весело заявил он и издал такой жуткий вопль, что у Кит и Бэтса волосы на голове стали дыбом. — Вот видите, у вас же нервы ни к черту! Младший братишка, сегодня вечером тебе лучше остаться дома!

Инки родился на полчаса раньше, чем его брат-близнец, и любое напоминание об этом выводило Бэтса из себя. Он бросился на Инки, и какое-то время они боролись, как пара молодых щенков. Затем, ловко увернувшись, Инки высвободился и быстро спрятался за спину Кит, которая весело смеялась, глядя на дурачившихся братьев.

— Ладно, да здравствует справедливость! — провозгласил Инки. — Мир?

— Ми-и-ир, — неохотно протянул Бэтс. — Все равно я сильнее тебя, Инки!

— Что-о-о? — вскричал тот, снова порываясь броситься на брата.

— Не сейчас, мальчики, — сказала Кит. — Мы должны идти, а то не успеем вернуться к приходу первых гостей!

Часы на каминной полке подтверждали подлинность ее слов, поэтому троица покинула Холли-Лодж, тщательно заперев парадную дверь. Они не пошли по заросшей подъездной аллее, а направились на задний двор и вышли через покосившиеся ворота на неприметную тропу, ведущую к крытому соломой коттеджу, где они жили.

Раньше этот коттедж принадлежал семейству Бембридж, в нем жил пастух, который ухаживал за стадом коров — красой и гордостью нескольких поколений семьи. Потом, в тридцатых годах, мисс Бембридж, последняя представительница фамилии, вынуждена была продать и поля, и коттедж. Они переходили из рук в руки несколько раз, пока, наконец, землю не купил местный фермер для расширения своих владений, а коттедж приобрел профессор Миллет, искавший покоя и уединения, столь необходимых ему для написания солидного труда по истории Англии. Он умер, так и не закончив работу, а домик унаследовала его дочь Дора.

С ней-то и жили Кит, Инки, Бэтс и их младшая сестра Пенелопа — представители семейства Конвей, — с тех пор, как четырьмя годами ранее умерли их родители. И именно мисс Миллет, которую дети с любовью называли «дорогая Милли» или «милая старушка Милли», заботилась о них, пока Кит не стала достаточно взрослой, чтобы делать это самой. К тому времени мисс Миллет считалась полноправным членом семьи, поэтому никому и в голову не приходило, что они могут жить порознь.

Мисс Миллет была очень небогатой женщиной, поэтому ей приходилось сдавать коттедж, а самой ютиться в мрачной каморке, служившей одновременно и спальней, и гостиной. Судьба подарила ей супружескую чету Конвей, которая тут же забрала старушку в свой светлый, уютный дом.

Какая разница, что мисс Миллет официально не являлась их родственницей? Не было на свете такого дела, с которым она не могла бы справиться, будь то развлечение четырех энергичных детей в дождливый день или приготовление вкуснейшего обеда, когда повар бывал болен.

Веселые беззаботные дни сменились мрачной тоской, когда мистер и миссис Конвей скончались во время эпидемии гриппа. Возможно, они были несколько экстравагантными, но глава семьи, первоклассный фармацевт в штате крупной коммерческой фирмы, получал хорошее жалованье и мог рассчитывать на достойную пенсию. Будущее казалось безоблачным.

Все изменилось в одночасье. Дети семейства Конвей — Кит не было еще восемнадцати, близнецам исполнилось тринадцать, а Пенелопе восемь — оказались, чуть ли не нищими и вынуждены были жить в условиях жесткой экономии. Пришлось продать все: большой дом, оба автомобиля, яхту на Норфолкских озерах, распустить слуг. И только мисс Миллет осталась прежней в незнакомом, пугающем мире.