Майкл Дэвид-Фокс Москва, июнь 2014 года

Когда в конце 1980-х годов я впервые побывал в Советском Союзе, трудно было не заметить, каким исключительно высоким статусом почти все советские люди — от самых простых до самых могущественных — наделяли иностранцев, и прежде всего прибывших с Запада. Прием, оказанный моей собственной персоне, особенно как члену иностранных «делегаций», все еще сохранял отпечаток более ранних периодов, и это позволило мне почувствовать, хотя и в меньшей степени, что переживали путешественники, посещавшие СССР на заре советского эксперимента: щедрое, но формализованное гостеприимство, оценочные характеристики с обеих сторон и при этом — интенсивное неофициальное общение, одинаково важное и для хозяев, и для гостей. Произошедшая не так давно смена политического курса — от неограниченной постсоветской открытости внешнему миру к зачастую антизападной реакции эпохи Путина на унизительное отношение к России как к второстепенному государству — прекрасно вписывается в логику долговременных моделей российского исторического процесса. Столь же закономерным был и первоначальный поток западных туристов, экспертов и советников, хлынувший в Россию после распада СССР. Идея этой книги возникла, когда я стал задумываться над необходимостью проанализировать преемственность, сохранявшуюся в долгой истории взаимоотношений Европы и Америки с Россией и СССР, несмотря на радикальные смены режима. Оглядываясь назад, я вижу, что мой личный опыт гостя, часто и подолгу жившего в России, повлиял на разработанную мной интерпретационную схему: прием иностранцев в СССР для обеих сторон рассматривается через призму выражения превосходства и неполноценности.

При проведении исследования и написании книги я получил огромную поддержку, позволившую мне совершить восемь научных поездок для работы в бывших советских архивах — в совокупности эти поездки заняли около двух лет. На раннем этапе благодаря гранту Национального совета евразийских и восточноевропейских исследований (National Council for Eurasian and East European Research — NCEEER) я получил два семестра для исследовательской работы. Американские советы по международному образованию (American Councils for International Education — ACTR/ACCELS) обеспечили несравненно высокий материально-технический уровень нескольких моих научных командировок. Хочу выразить особую благодарность немецкому Фонду Гумбольдта, который более года финансировал мою стажировку в Берлине в качестве научного сотрудника (Humboldt Research Fellow). В течение последнего года работы над текстом книги я являлся приглашенным профессором Парижской высшей школы социальных наук (Ecole des hautes etudes en sciences sociales — EHESS) и научным сотрудником принстонского Центра исторических исследований им. Дэвиса (Davis Center for Historical Studies). Исторический факультет Мэрилендского университета и возглавлявшие его Джон Лампе (Lampe), затем Гэри Герстл (Gerstle), а после него Ричард Прайс (Price) оказывали неослабевающую поддержку моим исследованиям. Среди новых коллег, тепло встретивших меня на новом месте работы — в Школе иностранной службы (School of Foreign Service) и на историческом факультете Джорджтаунского университета, я особенно хотел бы отметить Дэвида Эдельстейна (Edelstein), Кэтрин Евтухов (Evtuhov), Дэвида Голдфранка (Goldfrank), Авиеля Рошвальда (Roshwald) и Анджелу Стент (Stent).

Мне повезло, что множество моих друзей и коллег щедро делились со мной конструктивными замечаниями. В частности, члены кружка преподавателей и аспирантов, занимающихся российской историей в Принстоне, собрались в апреле 2010 года для обсуждения чернового варианта рукописи данной книги; за полученные в результате советы и комментарии я особенно благодарен Майклу Гордину (Gordin), Екатерине Правиловой, Мише Габовичу (Gabowitsch), Майклу Рейнолдсу (Reynolds), Мейхилл Фаулер (Fowler), Кириллу Кунаховичу (Kunakhovich) и Джефри С. Харди (Hardy). Там же, в Принстоне, Стивен Коткин (Kotkin) дал вдохновляющий отклик на мой доклад о потемкинских деревнях, сделанный в Центре им. Дэвиса, а Мэри Нолан (Nolan) любезно поделилась материалами своей готовящейся к изданию работы о культурной дипломатии в Европе в период холодной войны». Неутомимый директор Центра им. Дэвиса Дэниел Роджерс (Rodgers) в конце напомнил предысторию данного проекта: около двадцати лет назад под его руководством я написал в Принстонском университете дипломную работу о восприятии Советского Союза в США в 1930-е годы. Члены кружка историков России и славистов Пенсильванского университета прокомментировали первый набросок введения к данной работе, за полученные тогда ценные замечания и предложения я особенно благодарен Бенджамену Натансу (Nathans) и Питеру Холквисту (Holquist). Перед Питером я в особом долгу. Его всегда дружеское отношение и новаторский подход, при котором новейшая история России помещается в европейский и международный контекст, постоянно воодушевляли меня во время работы над книгой. Действительно, с того момента как мы в 2000 году начали издавать журнал «Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History», наша общая цель — разделявшаяся и нашим соредактором Александром Мартином (Martin), и всем коллективом редакции — состояла в том, чтобы способствовать интернационализации исследований в области российской и советской истории. К этой же цели я стремился при подготовке данной книги.

В Москве на начальном этапе моего исследования А.В. Голубев и В.А. Невежин встретили меня ценными советами и поддержкой, а позже Елена Зубкова и Владимир Печатнов предложили помощь именно тогда, когда я особенно в ней нуждался. Мой старый соратник Сергей Каптерев оказал мне важнейшую помощь в архивных изысканиях, и более того — в общении с ним я мог постоянно проверять свои идеи «на прочность». В Париже Софи Кёре (Coeuré) и Сабин Дюллен (Dullin) несколько раз предоставляли мне возможность протестировать мои основные тезисы. Кроме того, они откликнулись на них в качестве комментаторов-экспертов на нескольких моих докладах в Центре по изучению России, Кавказа и Центральной Европы (Centre d'études des mondes russe, caucasien et centre-européen — CERCEC), в Сорбонне и Высшей нормальной школе (Ecole normale superieure), а Ив Коэн (Cohen) проявил свои потрясающие способности по выявлению взаимосвязей и взаимовосприятий между Россией и Европой. В Германии Анна Хартманн (Hartmann) и Райнхард Мюллер (Muller) щедро поделились со мной результатами своих исследований о Лионе Фейхтвангере и немецких изгнанниках в СССР. Во время моего пребывания в Берлине в 2006–2007 и 2010 годах Йорг Баберовски (Baberowski), Сюзанна Шаттенберг (Schattenberg), Ян Берендс (Behrends), Давид Феест (Feest), Кристоф Гумб (Gumb), Мальте Рольф (Rolf), Александра Оберландер (Oberlander) и многие другие члены двух групп исследователей и аспирантов кафедры восточноевропейской истории Университета Гумбольдта в Берлине создавали товарищескую, научную атмосферу для проведения исследовательской работы и презентации результатов. В Берлине, Москве и других местах мне доставляло удовольствие часто видеться с Шейлой Фицпатрик (Fitzpatrick). Ее работа над проблемами, многие из которых тесно связаны с тематикой этой книги, была эталоном для моих собственных интерпретаций с того самого времени, как я стал заниматься советской историей. Я живо вспоминаю множество бесед с Альфредом Дж. Рибером (Rieber) во время наших поездок в Колледж-Парк и обратно в 2008 году, когда он провел семестр в качестве приглашенного профессора в Мэрилендском университете, — эти беседы обострили мое понимание устойчивых факторов российской истории. Европейский читальный зал в Библиотеке Конгресса был, наверное, лучшим в мире местом для плодотворной работы, и всегда было приятно встретить там мою бывшую студентку Эрику Спенсер. Длительные беседы со Зденеком В. Дэвидом (David) в течение ряда лет, безусловно, обогатили мое исследование. За помощь в работе над отдельными частями рукописи я благодарен Дэниелу Виру (Beer), Кэтрин Дэвид-Фокс (David-Fox), Михаилу Долбилову, Стиву Гранту (Grant), Эрику Лору (Lohr), Эддису Мейзону (Mason), Элизабет Папазян (Papazian), Яну Пламперу (Plamper) и Ирине Ждановой. Я также благодарен Тиссе Такаги (Takagi), которая ранее трудилась в нью-йоркском офисе издательства «Oxford University Press», а ныне перешла в издательство «Basic Books», за ее острый глаз и искусную редакторскую правку рукописи книги. Мне повезло, что Сьюзан Фербер (Ferber) из «Oxford University Press», с ее потрясающими организаторскими способностями, содействовала проекту и контролировала издательский процесс. Наконец, с огромным удовольствием отмечаю тех, кому я издавна обязан. Прочитав первый набросок рукописи, Дьёрдь Петери (Peteri) воодушевил меня, а лучше сказать, заставил реорганизовать всю структуру работы. Сьюзан Соломон (Solomon) не только давала ценные советы по поводу всего текста, но и была источником вдохновляющих идей все время, пока готовилась эта книга. Все эти годы я находился под влиянием Катерины Кларк. Боюсь, наш обмен рукописями был неравным, поскольку ее готовящаяся к публикации работа о международных аспектах культуры сталинизма серьезно обогатила методологию моего исследования (не говорю уже о ее столь многочисленных комментариях к главам моей книги и откликах на мои доклады на конференциях и круглых столах).