них сатана свернул шею; другие были найдены полумертвыми на месте, где произносили заклятия. Один из них через несколько часов умер, откровенно дав перед смертью ценные показания относительно всего происшествия. Другой несколько дней тяжко болел; только поправился, как вдруг был схвачен за чуб членами консистории и представлен к следствию. Так как студент ни в чем не хотел признаваться, суд решил испытать его построже, применив мучительный допрос. Из столицы приехал с подручными палач, и все было приготовлено для пытки.

Но, когда судьи отправились привести узника, клетка оказалась пустой. Можете себе представить, в какую ярость пришли господа судейские и все духовенство, выпустив из-под носа такое жаркое! Давно им некого было прогуливать в испанских сапогах, а потом сжигать во славу Всевышнего! Поэтому тотчас же послали во все стороны за беглецом верховых, и я думаю, они приведут его назад, так как далеко уйти он не мог.

Студент все еще не кончил рассматривать свои ногти.

— Да, — сказал он, — удивительная история! Только невероятно, чтобы они притащили его обратно! Страна невелика и, наверное, он уже за границей.

— Это ему мало поможет, — возразил доктор, подняв брови, — это ему мало поможет! Вы, конечно, знаете, что здесь все окружные князья породнились и покумились. Они охотно сделают друг другу одолжение и выдадут беглеца в случае поимки. Только час тому назад мы встретили стражника, заставившего нас остановиться.

Он осмотрел фургон и стал расспрашивать нас, не видали ли мы бурша, который выглядит так-то и так-то. Стражник сообщил еще, что тому, кто приведет сбежавшего заклинателя, обещают в награду 20 талеров, а это большие деньги, особенно в такие тяжелые времена.

Бакалавр побледнел.

— Мне жалко молодца, если они его найдут, — продолжал доктор, — это красивый парень.

— Вы его знаете? — быстро спросил юноша и поднялся со своего ложа.

— Как свои пять пальцев, — подтвердил медик, разлегшись поудобнее, — как пять пальцев знаю! Этого птенца я видел в больнице, когда он лежал без сознания, и запомнил его черты весьма хорошо!

Играя рукояткой шпаги, студент скользнул взглядом по лицу говорящего. Доктор пребывал в прежнем положении и продолжал:

— Как я уже сказал, он стройный, сильный малец, приблизительно вашего роста. У него такие же кудри и большие голубые глаза. На левой щеке у него небольшой шрам — совсем, как у вас, а если хотите знать его имя, то я тоже могу его сообщить. Студента зовут Фриц Гедерих, и он бакалавр медицины, как и вы…

— Послушайте, господин Рапонтико, — сказал юноша, — я хочу вам кое-что доверить. Фриц Гедерих — это я!

— Что вы говорите! — изумился доктор и постарался изобразить на физиономии крайнее удивление.

— Дайте мне высказаться! Если вы заманили меня в свой фургон с намерением предать, то вы поступили, простите за выражение, как осел, потому что, прежде чем лечь под нож, я как лягушку крепко пришпилю вас своей рапирой к полу! Вам следовало бы об этом подумать, дорогой доктор!

В руке бакалавра блеснула сталь, и острие длинного клинка угрожающе направилось на круглое брюшко врача. Спокойствие не покидало последнего.

— Хороший же вы компаньон! — ответил он. — Так-то вы цените гостеприимство! Хотите заколоть безоружного человека и сверх того своего хозяина. Действительно, — геройское дело! Стыдитесь, господин бакалавр!

Фриц Гедерих опустил клинок.

— Тогда скажите хоть, чего вы от меня хотите, чтоб я знал, почему еду с вами.

— Выпейте сперва для успокоения, — примирительным тоном предложил медик и протянул бутылку с вином. — Я желаю вам только хорошего. Итак, выпейте еще и усаживайтесь снова.

Гедерих послушался, но шпагу оставил в руке.

— Я не скрою, что узнал вас с первого взгляда, когда нашел вас спящим у ручья. Но я взял вас с собой из христианской любви к ближнему и вовсе не собирался выдать вас полиции.

Лицо доктора приняло серьезный и участливый вид.

— Да, исключительно из любви к ближнему, — продолжал он, — потому что мне было бы искренне жаль видеть такого человека, как вы, в лапах уголовного суда. Правда, нехорошо, что я забавлялся, глядя на вас и мучая вас своим рассказом. Но все же это кончилось для вас гораздо благополучнее, чем если бы вы попали в руки заплечных дел мастера и его товарищей. Итак, я прошу у вас прощения и надеюсь, вы не упрекнете меня больше.

С этими словами он протянул бакалавру руку, которую тот, несколько помедлив, пожал.

— Хорошо, — продолжал доктор, — кончено! А теперь, драгоценный коллега, скажите, как могли вы быть так неосторожны: бродить по свету в студенческом платье и средь бела дня засыпать у большой дороги? Только чудом вас миновали объездчики.

— Я думал, что буду в безопасности по ту сторону границы, — ответил Фриц Гедерих.

— Теперь вы достаточно убедились в том, — возразил доктор, — что вы ни в коем случае не в безопасности; для того, чтобы спасти вас, я и взял вас в свой фургон. Теперь вам надо переменить платье, и я охотно помогу вам в этом. Сперва спрячьте поскорее ваш вертел и шляпу с пером под солому!

Фриц Гедерих недоверчиво посмотрел на доктора.

— Ого! дружище, вы мне не доверяете?! — вскричал тот полушутя-полусердито. — Подождите, я вам дам залог.

И он вытащил из-под камзола длинный пистолет.

— Вот, возьмите это! И как только ваше подозрение окажется основательным, застрелите меня. Сперва удостоверьтесь, что пистолет заряжен!

Фриц Гедерих покраснел и протянул доктору руку.

— Я верю вам, — сказал он и спрятал шляпу и шпагу под солому.

Доктор дал ему куртку из грубого синего сукна и треугольную шляпу и сказал:

— Теперь вам следует изменить немного лицо.

Он приказал своему помощнику остановить лошадей, взял ящичек и вышел из фургона вместе со своим гостем. В лесу, несколько в стороне от дороги, Фриц Гедерих принужден был сесть на камень, и доктор Рапонтико начал с ловкостью цирюльника укорачивать ему волосы.

— Бородку мы тоже снимем, без нее вы будете еще моложе и приятнее, — сказал доктор и проворно удалил гордость бакалавра. — А теперь позвольте, я сделаю вас немного смуглее.

Он вынул из коробочки мазь и зачернил лицо молодого человека.

— Так, теперь полюбуйтесь, — он вынул маленькое зеркальце. — Даже родная мать не узнала бы вас!

— Она уже давно умерла, — пробормотал студент.

— Умерла! Гм… это нехорошо. А отец?

— Тоже умер; все умерли, — ответил Фриц и поник головой.

Доктор оглянул молодого человека, и его небольшие глаза заискрились от радости.

— Куда же вы теперь направитесь? — спросил он испытующе.

— Разве я знаю? — ответил тот. — «От восхода и до захода. — Ведь мир велик!..»

— Гм… гм… — пробурчал доктор, — вот