быстром приближении всадника к стенам нашей заставы. Не прошло и пару минут, как в ворота влетел верхом на коне солдат и под всеобщие непонимающие взгляды заорал, спрыгивая с взмыленного коня:

— Срочное донесение для коменданта заставы!

Все присутствующие в это время на центральной площади военные удивлённо уставились на явившегося сюда как ураган солдата.

— Я комендант. Что у тебя такого срочного? — Вышел к гонцу Василий Иоаннович, хмуря седые брови.

— Срочное донесение из штаба от генерал-лейтенанта Масилова. — Шагнул к коменданту посыльный и вынул из туго закрепленной ремнями на теле кожаной сумки огромный конверт, запаянный тремя восковыми печатями.

Василий Иоаннович Трубин удивлённо и настороженно принял запечатанное послание, смотря на три разных печати, под взгляды всех присутствующих.

— Служивый, — отдал листы учёта контрабанды князь Булокнинский приехавшему с ним молодому майору, который стоял практически в притык к нему, — Я полковник Булокнинский Виктор Павлович. По какому поводу вас прислали в Ивановскую заставу?

Мужчина средних лет посмотрел на тучного мужчину в мундире, словно что-то припоминая, после чего сфокусировав взгляд на его погонах, произнёс:

— Вам, скорее всего ещё в обед должны были доставить послание из штаба.

— Как видишь, служивый я нахожусь с визитом в Ивановской заставе, а не в городе. А ну живо докладывай причину своего визита! — Стал раздражаться и краснеть высокий и тучный князь.

— Османские войска движутся к Дунаю и Пруту. Уже вскоре они будут на нашей земле, — неохотно отчеканил слова посланник. — Остальная информация обозначена в документах отправленных генерал-лейтенантом Масиловым.

От слов говорившего солдата у всех рядом стоявших людей словно ударила молния, а по улице разлетелся крик коменданта Ивановской заставы:

— Собрать весь отсутствующий сейчас офицерский состав через пять минут у меня в кабинете! Остальные за мной!

Глава 2

Малиновский рубеж

Солнце заходило за горизонт, словно ознаменовав конечную фазу нашего марш-броска из Ивановской заставы к подступам Дуная.

Батальон численностью в триста человек, в числе которых был и мой отряд, ещё вчера до заката был сформирован комендантом заставы и направлен на рубежи Дуная к Малиновскому острогу, где мы должны были по приказу из штаба занять позиции и удерживать переправу. Дав тем самым возможность собрать и перенаправить войска на Измайловскую заставу, которая не только была укреплённым рубежом защиты, но и весьма немалым населённым пунктом. Так как создавалась в населённой местности.

По приказу командования, мы должны были держать переправу двое суток с момента занятия острога, а после отступать к Измайловской заставе.

Также в приказе была поставлена задача не уничтожать её до самого отступления, а при отходе просто слегка повредить, что наводило мня на скрытый смысл в данном маневре штаба.

Уничтожение мостов и переправ, привело бы к изменению пути османских войск, и вынудило бы искать отмели и броды, на которых можно было выставить опорные заграждения, из пушечных расчетов окопавшись в выгодных позициях.

Но о таком и речи не велось вчера на экстренном совете. Все, что вчера звучало из уст коменданта получившего приказ, было.

Собрать батальон, в триста человек. Во главе данного формирования поставить на усмотрение коменданта заставы одного из старших унтер-офицеров.

Снарядить отряд всем необходимым для обороны занятой позиции.

Вот только снарядили нас как на заградительный убой. Если с боевым снабжением солдат всё худо-бедно было неплохо, то с остальным нет. Провизии было выдано в обрез, и её едва ли бы хватило даже на один день. Из оборонительного наступательного вооружения, не считая солдатского, нам выдали две лёгкие уже дышавшие на ладан пушки, и пять ящиков ядер.

При боевом столкновении такого запаса огневой мощи, хватит максимум на час боевых действий, если конечно сами пушки, на которых были видны трещины и сколы выдержат столько.

Как при всём этом штаб думал, задерживать османское войско двое суток я не представлял. На ум приходило только отвлечение врага пушечным мясом.

Пешими, имея в распоряжении только несколько телег, которые везли провизию и боеприпасы мы походили на пехоту, а не на кавалерийские войска, покидая стены Ивановской заставы, что естественно увеличивало время нашего броска к рубежу Дуная.

Весь вечер и ночь, и последующий день мы увязая в грязи пробирались к нужному месту, и вот когда нам осталось совсем немного. Пять семь километров. Всего-то обойти лесной остров и очередное поле, после него подняться на небольшой холм, у подножья которого стояла наша конечная точка, как оружейный залп огласил пространство.

Заржали от испуга запряженные в телеги лошади, а на землю стали падать раненые и убитые солдаты.

— Засада! — Заорал под свист из лесного массива кто-то из унтеров, а из подлеска раздался второй залп ружей.

Крики боли и ярости огласили поле, а солдаты, впадая в хаос неразберихи, становились лёгкой добычей для врага, который застал нас врасплох на открытой местности.

— Наизготовку с земли! — Заорал я, поднимая от одного удара подошвы сапога заградительный земляной вал.

Но моим солдатам не нужно было слышать меня, так как они уже готовились к слепой стрельбе по лесному массиву из положения лёжа.

И в этот момент с дальней кромки леса под свист и выкрики, размахивая саблями, на нас устремился конный отряд.

В это же время скрывающиеся в другой стороне леса вражеские солдаты произвели ещё один залп.

Взятые врасплох и не способные выстроить должную оборону наши солдаты становились лёгкой добычей, а нехватка воинской выучки и вовсе обрекала их на скорую смерть.

— Рассредоточится! Занять боевое построение! — Орал старший унтер-офицер.

Вот только большая часть солдат ринувшаяся исполнять выкрики главнокомандующего батальона, в своих потугах мешали друг другу.

Выстрелы моих солдат огласили поле, а вдали послышался хруст веток, после чего они с четверенек рванули к моему валу, занимая огневые позиции. Я же сотворив печать, призвал десяток от полутора до двух метровых змей, и натравил их на тех, кто скрывался в лесу. Делая их такого размера, чтобы врагу было сложнее в них попасть.

И тут по нашей куче называющей себя, рассредоточенным боевым построением ударили всадники.

Земля сотряслась разрывами и огненными всполохами вперемешку с воздушными ударами, которые также разрывались как гранаты, придавая огню ещё больше мощи.

Всадники же издавая свист и рычащие выкрики, скача верхом на конях стали брать нас в кольцо, начиная кружить перед нами, то и дело атакую солдат родовой силой и кривыми саблями.

За какую-то минуту с начала атаки из засады, на поле воцарился полный кошмар. То и дело на землю валились мёртвые солдаты, а те, кто сопротивлялся и даже пытался прорваться из конного окружения, стреляя из ружей, попадали в воздушные вихри и земляные ловушки. Вспыхивали живыми факелами и, крича в агонии падали в грязь, катаясь по земле пытаясь потушить обуявшее их пламя.