Его неторопливость позволила ему понять, захочет ли Луджейн остановиться. Он с упоением разглядывал ее тело, замечая, как от желания и нахлынувших воспоминаний горят ее глаза, а на щеках появляется румянец.

— Разве ты не об этом мечтала? — спросил он.

Она кивнула, словно одурманенная. Одну ее руку он прижал к своей возбужденной плоти, а другую — к груди.

— Почувствуй меня, Луджейн. Возьми то, что всегда хотела. Доставь мне удовольствие, моя красавица с серебристыми глазами.

Луджейн вздрогнула, услышав, как он ее называет. Простонав, он убрал ее руку со своего члена. Словно очнувшись от транса, она отстранилась от него и попыталась присесть.

— Джалал, мы должны остановиться…

— Почему?

Она зажмурилась:

— Патрик.

Он сжал голову Луджейн обеими руками, заставляя открыть глаза:

— Он мертв. А мы с тобой живы. Но по-настоящему живы мы только вместе. — Он снова поцеловал ее в губы, затем отстранился и приподнялся на вытянутых руках. — Скажи, что не хочешь меня так сильно, как я тебя, и я уйду.

В ее глазах читалась страсть, но Луджейн все равно ответила:

— Желания недостаточно.

— Достаточно. — Он распустил ее черные шелковистые волосы и зарылся в них лицом. — Мы не можем этому сопротивляться.

Она вцепилась в его волосы и заставила поднять голову:

— Ничего не изменится.

Он отказывался ей уступать.

— Изменится. Мы утолим желание, которое нас мучает. Ты до смерти хочешь меня, а я тебя. Ты дашь мне все, как было всегда. И ты позволишь мне дать тебе то, о чем ты всегда просила, когда мы были вместе.

После долгой паузы Луджейн кивнула. Опустив ресницы, она притянула голову Джалала и поцеловала его в губы.

Облегченно простонав в ее рот, он расстегнул блузку, юбку и лифчик и коснулся ее бархатистой кожи. Дрожащей рукой он расстегнул молнию на брюках и услышал, как Луджейн облегченно вскрикнула, когда он коснулся ее бедер возбужденным членом.

— Возьми меня, Джалал. Скорее.

Приподнявшись, он рывком снял с Луджейн трусики и запустил пальцы к ней между ног. Луджейн обхватила его ногами за спину, и он погрузился в нее.

Она вскрикнула от вторжения и выгнула спину, сильнее прижимаясь к нему. Ее имя со стоном срывалось с его губ, когда он снова и снова входил в нее, с каждым разом все глубже.

Их близость была необузданной, дикой. Они старались насытиться друг другом, словно в последний раз, забыв обо всем, кроме собственного желания.

Развязка была настолько мощной и всепоглощающей, что Джалал потерял счет времени. На какое-то мгновение ему показалось, что он лишился сознания. Но вот он почувствовал, как Луджейн пошевелилась под ним, и привстал.

Простонав, он вышел из нее и наклонился, чтобы поцеловать. Она ловко от него увернулась. Его сердце сжалось, когда она с трудом присела на краю кровати. Ее длинные волосы спутались, она сидела тихо и настороженно.

Он ласково потянулся к ней рукой, но ее взгляд заставил его остановиться.

— Я ненавижу тебя, Джалал. Так сильно, как никогда никого не ненавидела. То, что сейчас произошло, можешь считать расплатой или прощальным сексом. Этого больше никогда не произойдет. — Она машинально встала и через несколько секунд скрылась в ванной комнате.

Джалал смотрел на закрытую дверь, его сердце бешено колотилось, а мысли путались.

Если он сейчас же пойдет за ней, ему удастся заставить ее умолять о новой близости. Но, похоже, она действительно его ненавидит. Джалал не понимал, чем заслужил такую злобу.

Прошел почти час, когда она вышла из ванной комнаты, одетая и равнодушная. Он тоже привел себя в порядок.

Встав перед Джалалом, она посмотрела на него отсутствующим взглядом:

— Прости за то, что сказала, будто ненавижу тебя. Это неправда.

В его душе затеплилась надежда. Но ее следующие слова были подобны удару хлыста.

— Все намного хуже. Я ненавижу себя, когда я с тобой. Я ненавижу свои поступки, мысли, чувства. Патрик помог мне понять, что я лучше той, кем себя считала. Я верила, что никогда не скачусь в грязь снова. Но ты как неизлечимая болезнь. Только ты появляешься, и я теряю рассудок. Есть всего один способ избежать очередного «инфицирования». Я не позволю тебе опять ко мне приблизиться. Если ты попытаешься это сделать, то пожалеешь об этом.

Джалал отошел от нее, словно избегая жгучего разочарования, и услышал свой насмешливый ответ:

— Я не меньше твоего сожалею, что приехал сюда и поддался твоим ядовитым чарам. Оставь свои угрозы и театральные ужимки, Луджейн. Я приближусь к тебе, когда в моем отсталом регионе пойдет снег.

Он не только сожалел о своем приезде. Он презирал себя за то, что не мог ее ненавидеть после того, как поддался слабости и овладел ею на супружеской постели.

У двери Джалал обернулся. При виде ее взгляда у него больно сжалось сердце.

Все было иллюзией, обманом.

Желая скрыть обиду и боль, он заговорил резко и холодно:

— Кстати, спасибо. Ты дала мне именно то, за чем я приехал. Я убедился, что о тебе даже думать не следует. Теперь я вычеркну тебя из своей памяти.

Джалал ушел. Желание отомстить испарилось, уступая место унынию. Он снова себе лгал. Джалал знал, что Луджейн никогда не была с ним искренна, но понимал, что не сможет ее забыть.

Настоящее время

— …Я всегда буду помнить об этом дне, благодаря твоему расположению, твоей чудесной любви, вере и самому твоему существованию. Я, Хайдар аль-Шалаан, вверяю тебе мою жизнь, Роксана, королева моего сердца.

Джалал нажал кнопку «пауза». У него заныло в груди, когда он посмотрел на изображение двух любящих людей на экране.

Он никогда не верил в чудеса. Но, вне сомнения, одно чудо все-таки произошло. Джалал снова и снова пересматривал видеозапись свадьбы своего брата-близнеца.

Хайдар с таким всепоглощающим обожанием смотрел на свою плачущую и слушающую его невесту. Затем она произносила клятвы верности и любви.

Джалал чрезвычайно радовался за них обоих. За брата-близнеца и женщину, которую считал своей сестрой. Но, наблюдая за ними, разделяя их счастье, он еще острее чувствовал зияющую пустоту в душе. Пустоту, которую ничем не заполнить.

Однажды он решил, что у него есть шанс построить почти такие же отношения, как у Хайдара и Роксаны. С Луджейн — единственной женщиной, которую он хотел больше всего в жизни. Но, даже забываясь в страстном порыве в ее объятиях, он чувствовал, что чего-то не хватает. Теперь он знал, что это было. Им не хватало уступчивости, понимания и смирения.