Пройдя еще два узких коридора, пятерка очутилась в новом просторном подполье, где по стенам висело всевозможное оружие и различные приспособления для взломов.

— Это мой деловый кабинет, — гордо пояснил путеводитель, усаживаясь на земляном выступе, покрытом ковром. Тут же уселись и все остальные.

— Ну-с, господа, не теряя дорогого времени, приступим к делу, — проговорил Худицкий, закуривая трубку.

— Слово за Яшкой, — кинул Истомин, наливая стакан спирту из стоявшего рядом бочонка.

Яшка с жадностью осушил подаваемый стакан, внушительно крякнул и приступил к изложению выработанной программы предстоящих действий.

— Прежде всего надо выручить оставшихся в «мешке» товарищей Ваську и Сашку. Мне удалось узнать, что завтра утром поведут их к следователю в здание окружнаго суда. Конвоиры известны, пьют — как олимпийские боги. Приведут их рано и до прихода следователя поместят внизу. Надо захватить бутылку лучшего коньяку с «собачкой» позабористей, чтоб оглушило с первого глотка. Один войдет и угостит, другие принесут на своих плечах татарские бишметы; шапки можно принести в карманах. На случай захватить «орехов» по крупнее.

— Резонно сказано, — одобрительно промычал Истомин — Твоя, Яшка, затея, твое и дело. Помощниками будут Сережка и Лютиков. Худицкий добьется свидания, его знают и пропустят без затруднения.

— Аминь, — сказал Худицкий и все пятеро, чекнувшись, выпили по стакану спирта.

Яшка продолжал доклад.

— Братия рассортирована в должном порядке и размещена в местах надежных. Выборы старост отделов прошли удачно. Паспорта у всех в порядке. На всех главнейших пунктах имеются городовые «из своих», сигналы знают в совершенстве. Хохол и Архирей произвели кой-какие разведки. Намечены пока: лавочник около Лапшинской мельницы, Любимов, на Предтеченской, и Огородников, на Заводской. Обработка безопасна и выгодна, денег, как слышно, у всех порядочно.

— Молодец, Яшка! — крикнул Истомин, поднося стакан спирта докладчику — Пьем за твое здоровье и пожелаем вечной памяти намеченным к отходу в царство небесное. Да здравствует наш священный союз!

Снова все пятеро чекнулись и осушили стаканы.

На молитву! — скомандовал Истомин.

Все опустились на колени, обратив пьяные лица к стоявшему на сундуке деревянному изображению идола.

Истомин импровизировал:

— «Помяни, великий Зевс, и упокой в местах злачных тех рабов твоих, кои прибудут к тебе по милости нашей. Помяни и нас, благодарных чад твоих, и неоставь своей помощью. Аминь».

— Аминь, — повторили все остальные, поднимаясь с колен.

— Ну, а теперь ты, Зевс великий, не мешай нам выпить за собственное здравие и благоденствие, —проговорил Истомин и, схватив фигурку идола, кинул ее на пол, расколов надвое сильным ударом сапожного каблука.

Началась разгульная пирушка.

V.

В сыскном отделении.

На грязном полу канцелярии сидели, распивая чай из почерневшего от дыма чайника, три писца отделении. Старший из них, именующийся Ванькой, носил почетное знание письмоводителя и потому одет был в худенький засаленный пиджачишка и заплатанные суконные штаны, прикрывающие дырявые штиблеты. Остальные двое довольствовались опорками и посеревшими от грязи рубахами. Один из них ночевал обычно в ночлежке, другой в арестантской и лишь письмоводитель занимал для ночлега, небольшую территорию в одном из углов канцелярии. Жалованье за службу получали поденно от 20 до 50 к. и пропивали коллегиально. Опохмелялись на доброхотные даяния просителей, нуждающихся в каком либо совете. Обычно в этих случаях письмоводитель принимал официально-деловую позу и внимательно выслушивал просителя. Затем предлагал подать ненужное по существу заявление, которое тут же и строчилось одним из остальных писцов за 20-30 к., причем иногда взималось столько же на нетребующиеся марки. Так протекала их мирная жизнь изо-дня в день.

— Ну и будет же теперь потеха! — говорил, хихикая, письмоводитель товарищам. — Вчера отпустили двух остальных катаржан. Да ведь как ловко проделали, дьявол их побери! Привели этих Сашку и Ваську к следователю и поместили в нижней судейской камере. Явился кто-то из их же бежавшей компании, перепоили всех конвоиров «собачкой». переодели арестантов и до свиданья.

— Недурственно работают! — завистливо пробормотал один из писцов.

— Не то что, недурственно, а прямо молодцевато, — поправил письмоводитель. — Да и как не работать в такое время, как теперь. Тут и забастовки, и разгромы помещиков, и бунты запасных. Вся полиция закружилась и в конце концов у всех руки опустились — никто делать ничего не хочет. Да и составъ-то, прости Господи, подобран... Шваль народ! Порядочного работника теперь калачем не заманишь, ну и набирают таких фруктов, как мы. Возьмем соседнюю часть. «Утиный нос» постоянно за картами. Выиграет — пьет, проиграет — деньги ищет. До дела ли тут! Околотки пьют почище нас, напьются — дебоши по кабакам устраивают. Один извозчиков «с примочкой» бьет — уму-разуму учит. Другой неделями по шинкам пропадает — с собаками не отыщешь.

— Что верно, то верно, — закартавил один из писцов. — Как-то пришлось мне у «Великана» работать — смехота! Утром старший городовой становится у дверей начальства. За ним жмутся в страхе и трепете помощник и дежурный околоток. Выскочит этот сумасшедший и начнется баталия... Полы и потолки от грохота сотрясаются... Наорется досыта и с рапортом. Оттуда в гостинницу. В 2 ч. перед обедом выпивают с братцем четверть спирту.

— Э-э, вот это порция!— вставил другой писец, штопая прорвавшуюся штанину.

— Да, брат, не понашему!- продолжал рассказчик. — Вечер в клубе за картами, а утром начинай с начала. Жизнь! Один из околотков постоянно за биллиардом трется, другой является в участок лишь по утрам и, вытянув полбанки, отправляется в шинок к «Дуге» до следующего утра. В канцелярии торчат лишь два старых дурака и целый день грызутся. Один сидит и шамкает: «штарый черт, дома нажил»! А другой шипит в ответ: «а тебе завидно, седая крыса»! Потеха! А вот еще два фрукта — Рыбник Сапыкин и «Управитель» Матушковой. Чтоб избавиться от мобилизации — первый околотком зачислился, второй городовым. Один в полицейских штанах торчит за прилавком, да осетров «Великану» присылает, другой по вечерам заходит квитанции писать. То-же служаки!

— Что вы, черти, рано растараторились, али водки много добыли? — полунасмешливо кинул собеседникам вошедший сыщик «Удочка».

— Тебя, брат Петя, поджидаем; чует инструмент обонятельный, что принес ты нам толику малую.

— Вижу, Ванька, нос твой не дурак, давай стакан, лопай!

Осушив бутылку, компания оживилась, языки развязались и заработали более энергично.

Явился репортер местной газеты с новой бутылкой и беседа полилась во всю.

Пиши «Бердыш», — скомандовал «Удочка» репортеру, — в ночь на