Уже три дня мистраль носился как проклятый по улицам города. Холодная синева чистого неба разбивалась о гребни скал, которые словно преклоняли колени перед морем. Когда ветер прекращался, прогноз погоды обещал снегопады, каких не бывало до сих пор. Декабрь был морозным, но жители Марселя уже давно не обращали внимания на такие прогнозы.

На втором этаже особняка Епископства[8]уже довольно долго звонил телефон бригады уголовного розыска.

— Сейчас отвечу! — крикнул майор Мишель де Пальма, дуя при этом на стаканчик с горячим кофе, только что полученным из автомата.

Он пронесся по коридору со скоростью гоночного автомобиля и поднял трубку.

— Я хотела бы поговорить с инспектором де Пальмой.

— Де Пальма уже целую вечность назад стал майором… Это я.

— Какое счастье, что я смогла до вас дозвониться! Я уже начала отчаиваться…

Голос был женский и дрожал. Де Пальма уселся в кресло и вытянул длинные ноги. Он был один, почти без сил, и ему совершенно не хотелось иметь дело с нервной дамой.

— Чего вы от меня хотите?

— Вы сегодня утром читали газету? — спросила дама.

— Я никогда не читаю газет.

Голос на короткое время замолчал. В трубке был слышен гул мотора. Должно быть, гудит двигатель корабля, предположил де Пальма.

— Я отвечаю за раскопки в пещере Ле-Гуэн. Случилось вот что… Два дня назад один из моих коллег, Реми Фортен, стал жертвой несчастного случая.

Де Пальма мгновенно выпрямился и напрягся.

— Несчастье случилось в пещере Ле-Гуэн?

— Да… Вернее, почти. Не в самой пещере, а ближе к выходу.

— На какой глубине?

— Меньше тридцати восьми метров.

— Причина — декомпрессия?

— Специалисты именно так и считают.

— Погружения в пещере Ле-Гуэн опасны. Вы должны об этом знать. Как вас зовут?

— Полина Бертон.

Де Пальма нацарапал это имя на пачке с сигаретами.

— И вы думаете, что это мог быть и не несчастный случай…

— Именно так, — ответила Полина Бартон. — Я не знаю, как объяснить, но с тех пор, как произошло это несчастье, я перечитала заново все, что смогла найти, об ужасных событиях, в центре которых была эта пещера, и думаю, что все это не случайность. Вы помните, что это за события?

— Дело Отранов — Тома и Кристины, десять лет назад. Разве я могу забыть такое?

Тома Отран, сын Пьера Отрана, был арестован группой полицейских, которой командовал де Пальма. Тома убил трех женщин. Вероятно, их было и больше: полиция так и не смогла установить истину. Рядом с каждой жертвой преступник оставлял негативный отпечаток своей ладони. Вдавленный след, похожий на те, которые первобытные люди мадленской культуры[9]чертили в своих пещерах.

Отран не признался в своих преступлениях перед полицией и судьями. Суд Экс-ан-Прованса приговорил его к пожизненному заключению, причем двадцать три года он должен провести в тюрьме строгого режима. Когда все это произошло, Кристина, его сестра-близнец, преподавала первобытную историю в Университете Прованса. Она получила двенадцать лет как соучастница убийств.

Де Пальма быстро просмотрел все полицейские сводки. Ни одного сообщения о побеге. Ни одного объявления в розыск. Ни слова о близнецах Отран. Уже целую вечность ничто не напоминало ему о пещере Ле-Гуэн и о близнецах Отран. Это плохое предзнаменование. Он заговорил более властно:

— Нам нужно срочно встретиться. Увидимся около семнадцати часов.

— Хорошо… Я нахожусь сейчас в бухте Сюжитон[10]. В это время буду на поверхности.

— Тогда я приду к вам. А вы доберетесь до меня по морю.

Де Пальма повесил трубку, не сказав «до свидания», и выбросил свой кофе в мусорную корзину. День начинался тяжело. Три раза прогремел низкий, мощный, округлый бас колокола собора Де-Ла-Мажор. Мистраль с новой силой засвистел на улице Епископства и взметнул выше окон второго этажа листы бумаги и пластиковые пакеты.

Де Пальма провел у телефона целый час. В управлении по делам культуры ответили, что в пещере Ле-Гуэн действительно велись раскопки. В морской жандармерии и в службе спасения на море подтвердили, что у входа в эту пещеру, на глубине самое меньшее тридцать восемь метров, произошел несчастный случай с ныряльщиком. Реми Фортена нашли в очень тяжелом состоянии. Его сразу положили в декомпрессионную камеру и отвезли в университетскую клинику Ля-Тимон в Марселе.

Фортен поднялся на поверхность с глубины почти сорок метров всего за несколько секунд. Азот, который под большим давлением расширяется и увеличивается в объеме, не успел вернуться в нормальное состояние и образовал пузыри в мышечных тканях и крови ныряльщика.

— Это чудо! — подтвердил врач.

Де Пальма недоверчиво относился ко всему, и к чудесам тоже. Ныряльщики такого уровня, как Реми Фортен, не теряют присутствия духа. Но в водных глубинах может произойти все что угодно. Там случаются странные встречи. Можно увидеть кого угодно, включая бешеных людей типа Тома Отрана. При этой мысли де Пальме нестерпимо захотелось курить, но он с ужасом подумал, что для этого надо спуститься во двор особняка и курить там «Житан» среди метели вместе с последними табачными наркоманами полиции, и отказался от этой затеи. Майор сделал круг по своему кабинету. Возле компьютера валялся приказ главного шефа — нового директора судебной полиции, гласивший, что борьба с организованной преступностью должна быть для полиции приоритетом, а возвращение правового государства в северные кварталы города — крестовым походом. За двенадцать месяцев в этот бандитский рай перебрались четыре сутенера. Но хуже, чем это, была война между мафиозными семьями Роз и Кастеллан, которая бушевала в этих кварталах. В подпольном игорном доме были убиты шесть молодых парней. Работа была грубая: стреляли из «Калашникова». Де Пальма разорвал приказ и выбросил обрывки в корзину.

Внезапно дверь открылась, и в кабинет просунулась голова Карима Бессура. Де Пальма чуть не подскочил на месте.

— А, вот ты где, Барон! — удивился Бессур.

— А где, по-твоему, я должен быть?

Бессур нахмурил брови. Он был рослый, но стройный и гибкий, с очень худым лицом.

— Ты не забыл, что мы обмываем мои капитанские погоны? — спросил он.