Вскочив, Майяри сперва бросилась к двери, потом вернулась обратно, дёргая себя за волосы. Что же ей делать? Метнувшись ещё раз туда-сюда, девушка подскочила к своему саквояжу, вытряхнула его содержимое прямо на пол и, выудив из кучи маленький мешочек с принадлежностями для урока артефактологии, достала мел. Руки дрожали, и она ещё сама до конца не понимала, правильно ли поступает, но печать Сна начертила быстро и, наполнив её силой, приготовилась ждать. Через минуту сообразила, что одета только в рубашку, и побежала в гардеробную. Тошнота, головная боль и недомогание волшебным образом улетучились. Она сгребла с полок самые тёплые вещи, вытащила первый попавшийся плащ и начала торопливо одеваться.

Только бы харен не вернулся, только бы не вернулся…

– Как же так вышло? – с досадой прошипела девушка, застёгивая платье.

Она долго ворошила полки в поисках своих фиолетовых чулок и, не найдя их, натянула под юбку штаны.

Уже полностью одетая – даже шапку натянула – Майяри опять заглянула в спальню, убедилась, что господин Шидай и Викан всё ещё лежат на полу, и, подхватив с тумбочки перчатки, осторожно двинулась в гостиную.

Редий и Аший спали стоя, прислонившись спинами к стене в коридоре. Майяри тихонечко прошла мимо и, добравшись до конца коридора, скользнула в кабинет харена. Лихорадочно осмотревшись, она бросилась на зов камней, и уже через секунду схрон господина Ранхаша с ужасающим треском выломался из стены. Дверка его выгнулась, словно её что-то выдавливало изнутри, и, отчаянно хрястнув, вывалилась. Схватив мешок со своими артефактами, девушка бросилась прочь, на ходу срывая с себя амулет, меняющий запах, и нащупывая в мешке новый.

Скатившись по лестнице, Майяри ненадолго замерла, увидев в кресле спящего господина Ывашия, и бросилась к чёрному ходу. Её никто не остановил в доме и никто не остановил на улице. Ветер сразу бросил в лицо горсть снега, залепляя глаза, и девушка, не найдя в темноте тропинки, по сугробам побежала прочь со двора.

Сердце испуганно сжималось в груди, и в каждом чёрном силуэте виделся приближающийся харен. Уже почти миновав ограду, Майяри остановилась и с тревожным сомнением посмотрела на дом. Словно наяву она увидела спокойный и решительный взор господина Ранхаша и дрогнула. Как такой мужчина, как он, мог полюбить её? За что? Почему?

И что он собирается делать?

Майяри нисколько не переживала из-за вьющегося вокруг неё Викана, её мало волновали заинтересованные взгляды парней в школе. Она не чувствовала с их стороны угрозы. Все они казались ей несерьёзными, отмахнуться от них не составляло труда. Но от харена не отмахнёшься.

Он ловил её два раза. Господин Ранхаш из тех, кто ставит цель и добивается её. А если он достигнет желаемого и в этот раз? Майяри боялась, что у него получится.

Любовь к Виидашу закончилась болью и взаимной виной. Боль – её вечный спутник в этой жизни. Майяри успела привыкнуть к ней и не боялась. Хотя нет, боялась, но могла терпеть. Они с Виидашем совершили много ошибок, и оттого им было больно. И всё же хорошо, что их любовь оборвалась. Теперь-то Майяри могла это оценить.

Но харен правильный. Он не допустит тех ошибок, которые допустил Виидаш, и проследит, чтобы и она не ошиблась. Он не позволит так просто оборваться той тяге, что возникла у него к ней. А ей нельзя любить. Судьба была жестока с ней и Виидашем, но её друг хотя бы остался жив. Её же семья не пощадит никого, кто посмеет всерьёз посягнуть на неё. И тем более если она ответит взаимностью. А после той глупости, что она устроила во дворце хайнеса, остаётся только ждать, когда дед явится за ней.

Нет уж. Майяри решительно шагнула за ограду. Нужно сперва разобраться с собственным прошлым, а для этого нужны силы. Много сил, больше, чем у неё есть сейчас. И тогда, возможно, она вернётся, чтобы хотя бы посмотреть на харена и господина Шидая.

За оградой ветер набросился на девушку с утроенной силой, будто пытаясь запихнуть её обратно во двор, но Майяри, низко склонив голову, упрямо двинулась вперёд. Пройдя два квартала и немного успокоившись, она уже более взвешенно обдумала свой побег, укорила себя, что не прихватила ничего из еды, со смущением отметила, что взяла перчатки харена – почему-то после этого они стали теплее, – и всё же позволила себе поддаться чувству вины. Господин Шидай очень сильно расстроится. А как отреагирует харен? Майяри даже не могла этого представить. И боялась представлять.

Уже почти добравшись до сыска – оставалось только завернуть на улицу, ведущую к площади Суда, – Майяри услышала лошадиное ржание и напряжённо всмотрелась в клубящуюся тьму. Под ложечкой засосало, и девушка через приоткрытую калитку шагнула в чужой сад и присела за кустом.

Всадник не торопился и даже не смотрел на дорогу, только на небо. Сердце скакнуло, в груди спёрло дыхание, но прежде, чем в голове Майяри оформились подозрения, лошадь шагнула под фонарь и лицо мужчины осветилось. По телу девушки прошёл озноб, и ей показалось, что снег под ней захрустел так же оглушительно, как если бы она ударила в колокол.

Серебристой змеёй сверкнули свитые в косу волосы, и Майяри, не слыша ничего, кроме стука своего сердца, уставилась на харена. Он улыбался. На его щеках играли те самые очаровавшие её ямочки, и выглядел мужчина таким счастливым, что на мгновение Майяри решила, что это кто-то другой. А затем на неё накатило мерзкое ощущение, словно она готовилась совершить невообразимую подлость.

Ему, наверное, будет больно. Как ей самой, когда она узнала о предательстве Виидаша. Или хуже? Ведь её предали, а господин Ранхаш будет отвергнут.

Стиснув зубы, Майяри тряхнула головой. Боль не всегда плохо. Приходя в себя после очередных побоев, она всегда думала: раз болит, значит жива.

Если больно, значит, ты жив. А быть живым ведь хорошо?

Вдруг харен перестал улыбаться и резко посмотрел в её сторону. Наполненные светом янтарные глаза словно ножом полоснули.

«Так что, есть ли кто-нибудь, кто меня любит?»

«Есть, есть тот, кто тебя любит».

Майяри, едва подавив испуганный вскрик, зажмурилась и, обхватив голову руками, сжалась. О боги, он её почувствовал, почувствовал её взгляд! Сейчас он вытащит её из кустов и… и что он сделает?

Лошадь всхрапнула, и до слуха донёсся глухой цокот копыт. Майяри опасливо приподняла голову и увидела, что харен удаляется. Не заметил? Внутри шевельнулось разочарование.

– Дура, – одними губами прошептала девушка.

Из сада она выбралась, только когда силуэт всадника окончательно истаял в темноте.

– Дура, – ещё раз прошептала Майяри, чувствуя, как её с непреодолимой силой тянет следом за хареном, и заставила себя развернуться к сыску.

Это было так тяжело, будто бы её удерживали на месте цепи. В конце концов, что она способна дать харену? Не может же она выйти замуж ещё раз?

Подняв голову, Майяри уставилась на прикрытый тучами волчий месяц, и он показался ей таким же недоступным и загадочным, как господин Ранхаш.