– Он мне и даром не нужен после Захаровой, – пробурчала подруга. – Если у него не хватает мозгов понять, какая она…

– Не забывай, – улыбнулась Лелька, – что он представитель другой культуры. Они там все веками привыкли подчиняться королевам, вот он перед нашей и пал ниц.

– Тоже мне рыцарь!

Да, на рыцаря Джек Паттерсон не тянул. После уроков он не схватил Нелькину сумку зубами, преданно виляя хвостом, просто попрощался и ушел один.

– Ты куда?! – успела только крикнуть пораженная Неля.

– «Ты куда, Одиссей, от жены, от детей», – пропела классная, глядя на эту сцену. – Все свободны, кроме Захаровой. Неля, я все-таки поговорила с твоими родителями!

– И как вам только удалось? – поразилась Захарова.

– Ничего не поможет, – вздохнула Ира. – Нелька все равно своего добьется.

«Ну, так и подражай ей! – захотелось крикнуть Лельке. Но она сказала это про себя. – Будь настойчивей в своих желаниях! Будь собой».

Почему не сказала это вслух? Боялась обидеть подругу. Но чувствовала, что нужно будет когда-нибудь это сказать.

Они расстались около Лелькиного подъезда, Ире нужно было пройти еще два двора. Разговаривали по дороге мало – в рот набивались колючие снежинки. Даже головы не подняли, когда прощались друг с другом, снег метил прямо в лицо.

– Ну, иди! – недовольно пробурчала Лелька, утыкаясь на ходу в кого-то, – чего стоять-то?!

Она подумала, что это остановилась Ира, решив сказать подруге что-то суперважное. Как будто это нельзя сказать по телефону! Но кто-то стоял и отступать не собирался. Лелька подняла голову.

Это был тот парень с белыми снежинками на темных ресницах. Только сейчас они таяли и превращались в слезы. У него все лицо было мокрым от таких слез. Он смотрел на Лельку своими большими черными глазищами, а она думала, что внезапно наступила оттепель, и больше ему не холодно, и она этому отчего-то рада. Ей захотелось спросить, кто он, но губы, как назло, задрожали, пришлось их плотно сжать, чтобы не показать своего смятения. Парень прищурился, кивнул ей и отошел в сторону. А Лелька стояла, убирала с лица мокрые снежинки, вал которых так и не прекратился, и глядела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.

Сердце глухо ухало в груди, и каждый его удар отзывался в голове. Кто он такой? Кто он? Лелька его раньше никогда не видела. Она готова поклясться в этом – пройти мимо и не заметить такого парня она б не смогла. Это не значит, что она подскочила бы к нему с выяснением личности, но знакомых девчонок бы о нем расспросила, вдруг кто-то что-то знает. Плохо, что он так быстро ушел. Но и хорошо, что он не мираж!

Вот только стало щемяще грустно при мысли о том, что он больше никогда не встретится на Лелькином пути. Она удивилась возникшему чувству. Раньше ей доводилось испытывать нечто подобное… Нет, нисколечко не подобное! Все было по-другому.

Они стояли с Игорем возле ее подъезда, когда он признался, что вчера вечером провожал Нелю Захарову из кино. Встретились случайно в кинотеатре… Он еще бормотал какие-то оправдания, только Лелька не стала их слушать, повернулась и ушла. Игорек «сдулся» после недели отношений, если так можно назвать их встречи и прогулки. Тогда Лелька ощутила чувство досады. Да, именно досады, не более того.

Второй ее роман случился на летних каникулах с соседом Женькой, приехавшим погостить к бабуле. Лелька до сих пор не сомневается, что если бы ему на глаза попалась Захарова, тот бы ушел за ней покорной овечкой. Или овцом? Нет, все-таки бараном! Когда он уезжал, было ощущение того, что больше ничего такого не случится. Ну и ладно, будет что-то другое.

И вот сейчас! Ощущение невосполнимой потери нахлынуло от пяток до затылка, хотя она ничего не теряла! Как такое может быть? Лелька не знала.

На следующее утро подруги опять встретились у подъезда. Только на этот раз первой выскочила Лелька. Пока дождалась Ирину, она утоптала выпавший за ночь снег, помогая работе дворников. Хорошо еще, что мороз сбавил обороты, щеки не горели огнем, а ветер больше не обжигал, хоть и не унимался. Ира обиженно засопела, заметив, что Лелька надела брюки.

– Захарова для тебя икона стиля? – пробурчала она, напоминая Лельке ее же слова.

– На сарафан кофе пролила, – не соврала Лелька.

Она только умолчала, что сделала это специально. Предварительно безжалостно помяв все юбки, которые у них с Ириной были одинаковые. Конечно же, маме было некогда гладить, папа глажкой никогда не занимался, а Лелька честно призналась, что может прожечь дыру. Мама махнула рукой и позволила ей надеть то, что она надела – черные обтягивающие брючки с белой кружевной туникой. На этом черно-белом фоне ее рыжие волосы смотрелись настоящим огнем.

– В тебя вселился дух противоречия? – поинтересовалась подруга. – Или хочешь, чтобы Марина поговорила и с твоими родителями?

– Делать ей больше нечего, – усмехнулась Лелька. – Пусть с Захаровой разбирается! На мне сегодня корпоративные цвета. А дух противоречия вселился в меня уже давно. Только пока он подчиняется разуму и топает привычными дорожками.

– Тогда это не он, – обрадовалась Ира.

Пока они шли, Лелька постоянно оглядывалась, чувствовала на каком-то животном уровне, что за ними следят. Бывают такие необъяснимые моменты, когда открывается второе дыхание или третий глаз. У нее же открылся портал в новые ощущения.

– Кого-то ищешь? – заметила Ира.

– Я вчера встретила одного парня, – призналась Лелька. – Очень необыкновенного парня.

– Да ты что?! И что дальше? – приготовилась слушать подруга.

– И ничего.

– Издеваешься? – обиделась Ира, решив, что остальные подробности от нее скрыли.

– Нисколько, – пожала плечами Лелька. – Действительно – ничего.

– Но ты сегодня какая-то другая!

– Это заметно? – удивилась Лелька.

– На первый взгляд нет, – успокоила ее подруга. – Но на второй – от тебя можно ожидать бунта. Решила свергнуть королеву?

– Еще чего! – фыркнула Лелька. – У меня есть занятия поинтересней. Не забыла? После уроков будем переоформлять стенд с выпускниками нашей школы. Он огромный, по нему лучше всего ползать в брюках.

– Да, стенд – это интересно. Когда-нибудь и у нас будет встреча выпускников. Хотелось бы, чтобы Захарова укатила в другую страну… Жаль, что до конца занятий еще шесть уроков!

Первым был урок английского.

Лелька плохо знала язык даже в рамках школьной программы. Родители были правы, если она надумает поступать на филфак, знания нужно будет расширить и углубить до невозможности. До Лелькиной невозможности, потому что она вбила себе в голову, что учение иностранных языков дается ей с трудом. Оно и давалось ей с трудом.