артиста, по наставлению небезызвестного отца в театре. Бесспорно, Василий был одарен и талантлив, на сцене олицетворял истинное мастерство, зажимая невысказанные слова в себе на время акта так, что отец им гордился и выделял. Воспитание в строгой семье не позволяло ему противится семейному достоянию, а за годы, проведенные в театре, он открылся только Яле. Она понимала, как нелегко противиться судьбе и, несмотря на разные интересы и темпераменты, они поддерживали друг друга. Василий с детства выступал на сцене театра, имея богатый опыт актерского мастерства за плечами, вскоре он стал наставником Ялы. Многие приписывали парочке карьерный роман, но никакой химии, разве что на сцене, между ними быть не могло. Василий в подростковом возрасте безответно влюбился в одноклассницу баскетболистку, которая побеждала не только на мировых чемпионатах, но и в учебе. Девчонка была умна, часто смеялась, но на угрюмого низкого Ваську глаз не поворачивался. Он одевался прямо как пожилой мужчина — рубашки с вязаными жилетами, клетчатые классические штаны, лакированные туфли. Каштановые волосок к волоску завитки, лохматые соболиные брови, вечно поникшие глаза. Не типаж взрывной спортсменки, она любила отвязного высокого парнишку из параллели. Хоть Василий всю жизнь мечтал о карьере спортсмена, близкие по духу люди нашлись в театре.

Тени неспокойно кружились еще пару мгновений, и как только в центр выплыла тень женщины, величественно движущаяся по стене, Вета подскочила с места:

— Яла? Яла, это ты!?

Вета осторожно пробежала вниз по ступенькам и, приблизившись к силуэту женщины восторженно ахнула, узнав ту самую звезду эстрады:

— Я знала!

Эмоции девушки смешались, радость переполняла скорбное сердце, страх неизвестного пробирал до дрожи. Она не могла поверить, что это не бурная фантазия, не очередной сон — бабушка стояла прямо перед ней. Вета нашла в какую сторону падает ее собственная тень и протянула в сторону силуэта руку. Тень потянулась навстречу и когда их ладони соприкоснулись, Вета ощутила тепло. Она отчетливо чувствовала шероховатую морщинистую руку бабули, как раньше. Слезы непроизвольно покатились по щекам, она прерывисто выдохнула и, закрыв глаза, шагнула вперед. Две тени сплелись друг с другом, Вета крепко обняла силуэт женщины. Со стороны это выглядело так, будто девушка стоит в полном одиночестве и обнимает пустоту, но то, что она ощущала выходило за все пределы разумного. Ее обнимала родная бабушка. Тонкий, еле уловимый шлейф терпкого парфюма забрался в нос, щека протиралась о складчатую ткань костюма, даже горячее дыхание исходило с ее стороны. Но как только Вета открыла глаза, перед ней сиял свет фонаря и ничего больше. Она чувствовала руки бабушки, но не видела ее перед собой. Только воссоединенные тени, отброшенные на стену.

Мелодия утихла, Вета хотела что-то сказать, но где-то отдаленно послышался скрип двери и уверенные шаги. Страх накрыл девушку новой волной, тени встрепенулись, руки бабушки потянули ее за собой.

— Сейчас, сейчас… — прошептала Вета, поднимая телефон. Тени звали со собой, показывая жестами куда идти. У Веты не получалось ухватиться за руку бабушки, свет фонаря рассеивал тени по разным сторонам. Встревоженные силуэты неслись подальше от сцены, пришлось расшифровывать их зыбкие послания.

Вета следовала за тенями по узкому коридору в самое опаленное место театра, откуда начался пожар. И чем ближе она приближалась к источнику, тем страшнее было ступать на раскачивающиеся доски и торчащие балки. Это была задняя часть театра, сгоревшая и обвалившаяся, часть крыши отсутствовала, стены повалены.

— Дальше я не могу… — тихо сказала Вета, осматривая обширную дыру в полу, через которую еле просачивался первый этаж. — Там не пройти.

Тени настойчиво махали руками и пытались схватить тень девушки, но она отводила фонарь. Они вставали в разные позы и показывали какое-то действие, Вета ничего не понимала. Пришлось пересилить сомнения и довериться зазывающим артистам. Она направила фонарь в нужную сторону, нашла свое отражение и соприкоснулась с первой попавшейся тенью, взяв за руку незнакомца. Теплая и влажная ладонь, крепко схватившая, до хруста костей. Судя по радушию, это был Азар. Девушка мало знала о его жизни, только то, что в детстве неудачно упал с гаража, распоров половину щеки. Несмотря на заметный шрам, темноволосый и кареглазый паренек был весьма талантлив, во многом за счет харизмы. В коллективе он умело разбавлял обстановку своеобразным юмором и бесконечно позитивным настроем. И роли доставались под стать характеру, когда он еще не был суфлером. О молодом Леониде девушка знала меньше всех, видела лишь раз на пробах актеров, жуткая трагедия — молодой светловолосый и лучезарный парнишка всего пару дней пробыл в театре и погиб с остальными при невыясненных обстоятельствах.

Вета осторожно перешагнула толстые сплетения металлических балок и досок, двигаясь по стене до конца коридора. Тени указывали на самую дальнюю металлическую дверь. В надежде скрыться от незваного гостя, Вета тихонечко открыла дверь, покрытую копотью, та громко заскрипела.

— Вот же… ничего, тихо, тихо. — она поднесла палец к губам.

Внутри оказалось маленькое помещение с уборочным инвентарем.

Вета не хотела отключать фонарь. Как бы странно это не казалось, но она чувствовала себя в безопасности рядом с силуэтами. Думала, тени спрятали ее, однако крепкая рука до сих пор вела девушку вдоль полок с заброшенным реквизитом, париками и масками. Когда она дошла до самого крайнего шкафа, тень отпустила руку.

— Что ты хочешь сказать? — Вета напряженно выдохнула и направила свет к шкафу, испуганно открывая дверцу. Она боялась, наткнуться на что-то пугающее, но там оказались лишь швабры, чья-то одежда и стопки старых книг. Тени метались в разные стороны, уведомляя о чем-то. Вета начала перебирать книги, пытаясь найти то, что сюда притянуло артистов. Внутренняя тревога не покидала с самого захода в театр, а теперь снова ощущалась сковывающая неизвестность, кто же пожаловал сюда извне.

Яла указала на мятый, местами порванный, дневник красного цвета.

— Это? Хорошо. — Вета направила фонарь на пожелтевшие страницы и вгляделась в знакомый почерк. — «Не знаю, как пойдет дальше и чего ожидать от этой весны, но я по-прежнему не могу наладить сон, среди этих…» — Вета не успела дочитать, Яла помахала рукой, призывая перевернуть страницу. — Так, я поняла. Скажи, когда нужно остановиться.

Вета перелистывала страницы, внимательно наблюдая за руками бабушки. Она поняла по почерку, чьи это записи, дома хранилась парочка стихов в ее исполнении. Яла остановила ладонь, быстро махая пальцами.

— Хорошо. Сейчас… — Вета обратила внимание, что записи, на которые указала Яла, были написаны чернилами другой ручки и почерк сильно отличался. — «Они обо всем пожалеют, я превращу это место в крематорий. Вот это будет грандиозное шоу! Им же