*гифка: девушка потирает руки с хитрой улыбкой на лице*

Информации о точном времени выступления и билетах пока нет, но я буду держать вас в курсе событий. Пока знаю только одно: все случится уже в эти выходные.

Пишите в комментариях, кто хочет попасть на это шоу, и свои догадки насчет связи Гратиса и «Тайной комнаты». Чем больше вариантов, тем лучше. Один из них может оказаться верным, а это еще один шаг к разгадке главной тайны.

*смайлик огонь* Кто же такой Гратис? *смайлик огонь*

Да пребудет с вами Свобода!

#ЛилуХолмс #ПойматьСвободу

#Гратис #Гратис_one_love»

Пробегаю взглядом по тексту, вылавливая опечатки, и краем уха слушаю монотонный голос лектора.

– Сырникова, – доносится шепот с соседнего ряда. – Сыр-ни-ко-ва…

Реакции – ноль. Неинтересно. За полтора года, что мы учимся вместе, Валя еще ни разу не сказал ничего путного, поэтому я предпочитаю его игнорировать.

– Лилька, а зачем ты язык высовываешь, когда сообщения пишешь? Неужели с парнем общаешься? Или устроилась на очередную работу? Практикуешь интимные услуги по смс?

Молча поднимаю руку и показываю Вале средний палец, не отрывая взгляда от экрана телефона.

– Сырникова! Это что такое? – грохочет Эдуард Львович.

Вот же… Клянусь воробушками на моих носках, я убью Митрошина, как только закончится пара. Медленно поднимаю голову, а руки прячу под парту. Лектор сверлит меня взглядом в ожидании объяснений.

– Валя попросил меня показать маникюр, я не смогла отказать одногруппнику. Простите, больше не повторится.

По аудитории прокатывается тихий смех, но я абсолютно спокойна. Эдуард Львович приподнимает одну бровь и косится на Митрошина:

– Маникюр только на среднем пальце?

– На нем дизайн получился лучше всего, – произношу я с невинной улыбкой. – Валя мечтает стать маникюрщиком, и ему нужно видеть, к чему стремиться.

Одногруппник бросает в мою сторону гневный взгляд, а я в ответ мило хлопаю ресницами, не стирая улыбки с губ.

– Митрошин, – серьезно говорит лектор, – иметь мечту – это замечательно, но все вопросы, не касающиеся учебы, решайте во время перерыва. Договорились?

Валя опускает голову, а Эдуард Львович, коротко улыбнувшись, возвращается к теме лекции. Выжидаю пару минут и вновь достаю телефон, чтобы опубликовать пост. Сделано! Ну а теперь самое веселое – нужно найти новую работу.

После пар ношусь по городу в поисках свободных вакансий в кафе и кофейнях. Интернет не очень помогает, поэтому приходится ходить по заведениям и оставлять анкеты. Неужели нигде не требуется персонал? Быть такого не может! Сегодня такой хороший день, и мне должно повезти, хотя бы еще немножко.

С каждым часом надежда становится все тоньше и призрачней. Выхожу из последнего по моему маршруту кафе и поднимаю взгляд к вечернему тускло-голубому небу с розовыми всполохами от заходящего солнца. Комок нервного напряжения в животе на протяжении всего дня не позволял вспомнить о естественных потребностях, зато сейчас чувствую себя голодной, как стая волков.

Взгляд натыкается на яркий ларек с мягким мороженым, в голове мгновенно загорается неоновая табличка «Хочу!». По-хорошему, нужно дать организму то, что он просит, только вот есть загвоздка. Экспедиция завела меня на противоположный от дома конец города, а денег хватит только на проезд. Смотрю на ближайшую остановку, но уже через секунду снова возвращаюсь к ларьку. Желание побеждает разум, и полтора часа вечерней прогулки вдруг кажутся мне отличной идеей. С этой мыслью я смело шагаю к ларьку и уже через несколько минут держу в руках маленький вафельный рожок с шариком клубничного сорбета.

Сейчас кажется, что это самое красивое, что я видела в своей жизни. Провожу пальцами по шершавой вафельной корочке, предвкушая ее умопомрачительный хруст, и втягиваю носом нежный ягодный аромат. Делаю несколько шагов в сторону и уже собираюсь лизнуть мороженое, как вдруг получаю несильный, но неожиданный удар под колени. Ноги подгибаются, и я лечу вперед. Ладони встречаются с шершавым асфальтом, и я замираю в позе собачки прямо на тротуаре, со скорбью глядя на умирающее мороженое, испачканное пылью и мелким уличным мусором. В мыслях проносился кадр, будто из фильма, где я поднимаю руки к небу и пронзительно кричу: «Не-е-ет!»

Что-то теплое и шершавое касается пальцев, фокусирую взгляд на толстом рыжем щенке с торчащими вверх ушами и короткими лапами, который… бессовестно ест мое мороженое прямо у меня на глазах! Открываю рот, собираясь обругать весь свет, но топот и крик меня останавливают:

– Батя! Что ты наделал?! Девушка! Вы в порядке?

Хозяин пса пытается меня поднять, но я грубо стряхиваю его руки с плеч и встаю без посторонней помощи, безотрывно наблюдая, как рыжий монстрик лакомится тем, что принадлежало мне. Горечь подкатывает к горлу, на глаза наворачиваются слезы.

– Девушка, – слышу взволнованный голос.

– Мое… мое мороженое, – бормочу я, стараясь не моргать, чтобы не прорвало плотину и не хлынул соленый водопад.

– Простите, пожалуйста. Он еще маленький, сорвался с поводка…

Воришка с удовольствием облизывает морду и смотрит на меня, весело виляя хвостом.

– Мороженое… – опустошенно повторяю я.

– Что? Мороженое? Давайте я куплю вам другое!

Боль потери немного отпускает, и я, нахмурившись, поворачиваюсь к хозяину собаки. Чуть сильнее запрокидываю голову, чтобы смотреть ему прямо в лицо, и недовольно поджимаю губы. Из какого мультика он выпал? Рыжие волосы взлохмачены, выразительные карие глаза под густыми прямыми бровями смотрят с сожалением и интересом, красные щеки, крепкая шея и широкие плечи, на которых болтается свободная темно-зеленая ветровка. Он точно нарисованный молодым художником хулиган-переросток – вроде бы симпатичный, но какой-то несуразный.

– Шарик клубничного, шарик земляничного и шарик черничного сорбета, – серьезно произношу я.

Собачник оторопело хлопает глазами и медленно кивает, отступая к ларьку:

– Присмотрите за псом, пожалуйста.

Натянуто улыбаюсь и поворачиваюсь к воришке:

– Вот мы и остались вдвоем, дружок.

Мохнатый пуфик совсем не боится моего тона и, перебирая короткими лапами, подбегает ближе. Присаживаюсь на корточки, заглядывая в озорные, но умные глаза-бусинки:

– Вот за что ты так со мной, а? Попросил бы нормально, я бы поделилась.

Пес склоняет голову, словно удивляясь моим словам. Протягиваю руку, но не тороплюсь прикасаться. Пес утыкает мокрым носом в мою ладонь, завершая знакомство, а после заваливается на спину, подставляя живот.

– Ах вот ты какой? Почесать тебя после всего, что мы пережили? Ну держись, – усмехаюсь я, пуская в ход ногти.