Питт сделал паузу. Ему вспомнился недоуменный вопрос в глазах дворецкого. Очевидно, по его мнению, это было проявлением неуважения по отношению к покойному. Тем не менее он с видимой неохотой подчинился. Его движения были неуклюжими и резкими – слуга старался не выказывать обуревавших его чувств.

– Я стоял за дверью, – продолжил полицейский. – Когда дворецкий должен был двинуться в обход кресла, чтобы посмотреть, что случилось с мистером Феттерсом, я вышел из комнаты, пересек холл и вошел в противоположную дверь.

Он замолчал, давая Эрдалу возможность отреагировать на его слова.

Все присяжные слушали его с большим вниманием. Они сидели не шевелясь и не спускали с него глаз.

– Дворецкий позвал вас? – уточнил прокурор, тоже тщательно подбирая слова.

– Не сразу, – ответил свидетель. – Я услышал его негромко звучавший голос, а затем он, видимо, понял, что находится в комнате один, вышел на лестничную площадку и позвал меня.

– И из этого вы сделали вывод, что он не заметил вашего ухода?

– Да. А потом я повторил эксперимент, поменявшись с ним ролями. Сидя на корточках за креслом, я не слышал, как он вышел.

– Понятно.

Теперь в голосе Джастера прозвучала нотка удовлетворения, и он едва заметно кивнул.

– А почему вы вошли в расположенную напротив комнату, мистер Питт?

– Потому что расстояние между дверью библиотеки и лестницей составляет примерно двадцать футов, – пояснил Томас.

У него перед глазами возникла лестничная площадка, перечеркнутая полосками солнечного света, проникавшего через красно-желтые витражи окна.

– Если б дворецкий позвонил в колокольчик, призывая на помощь, я почти наверняка столкнулся бы с кем-нибудь, поднимающимся по лестнице, прежде чем выбрался бы из дома, – добавил суперинтендант.

– Предположим, вы не хотели, чтобы вас видели, – продолжил за него обвинитель. – Вы вышли, не скрываясь, пятнадцатью минутами раньше, затем вернулись через боковую дверь, прокрались наверх, совершили убийство и инсценировали несчастный случай…

В зале послышался приглушенный гул, а одна женщина вскрикнула.

Реджинальд с красным лицом вскочил на ноги.

– Милорд, это возмутительно, я…

– Да-да, – согласился судья. – Не стоит развивать эту мысль, мистер Джастер. Если я позволю вам такую вольность, мне придется сделать то же самое по отношению к мистеру Гливу, а это может вам не понравиться.

Прокурор попытался изобразить раскаяние, что получилось у него крайне неубедительно. Питт подумал, что он не проявил особого усердия.

– Вы не заметили ничего необычного, находясь в комнате напротив библиотеки? – простодушно осведомился Джастер. – Кстати, что это за комната? – Его черные брови взметнулись вверх.

– Бильярдная, – ответил Питт. – Да, я заметил свежую царапину на двери – тонкую, закругляющуюся вверх – прямо над щеколдой.

– Любопытно, – заметил Эрдал. – Я полагаю, такую царапину нельзя нанести при закрытой двери?

– Нет, только когда она открыта, – подтвердил полицейский. – Но при открытой двери играть в бильярд очень неудобно.

Джастер подбоченился. Это была довольно угловатая поза, но выглядел он при этом вполне непринужденно.

– Итак, вероятнее всего, ее нанес кто-то, кто входил или выходил из бильярдной? – уточнил он у свидетеля.

Адвокат вновь поднялся на ноги с багровым лицом.

– Как уже было сказано, при открытой двери играть в бильярд неудобно. Разве это само по себе не является ответом на данный вопрос? Кто-то поцарапал дверь кием, поскольку, как весьма проницательно заметил мистер Питт, открытая дверь мешает играть.

Он улыбнулся, продемонстрировав идеальные зубы.

В зале повисла тишина. Питт бросил взгляд на Эдинетта, который неподвижно сидел на скамье подсудимых, слегка подавшись вперед. Почти по-детски невинное выражение на лице Джастера совсем не шло ему и представлялось довольно нелепым. Он с удивлением посмотрел на Томаса, как будто подобная мысль до сих пор не приходила ему в голову.

– Вы пытались выяснить происхождение царапины, суперинтендант? – задал он новый вопрос.

Питт повернул голову в его сторону.

– Да. Горничная, убиравшаяся в комнате, заверила меня в том, что утром никакой царапины не было и что после нее туда никто не заходил.

Затем, немного помедлив, он добавил:

– Царапина была свежей. Какие-либо следы полировального лака, воска или грязи в ней отсутствовали.

– Вы поверили горничной? – спросил вдруг Глив.

Джастер протянул руку в его сторону.

– Я извиняюсь. Пожалуйста, не отвечайте на этот вопрос, мистер Питт. Мы заслушаем саму горничную, и жюри решит, является ли она честным человеком, способным выступить в качестве свидетеля… и добросовестно ли выполняет свою работу. Возможно, миссис Феттерс, несчастная женщина, сможет сказать нам, хорошая она горничная или нет.

Среди присяжных прокатилась волна негодования и послышались смешки. Напряжение спало. Реджинальд помрачнел и насупил брови, понимая, что его вмешательство сейчас было бы пустой тратой времени.

Судья сделал глубокий вдох, но не произнес ни слова.

– Что вы сделали потом, суперинтендант? – небрежным тоном продолжил прокурор.

– Я спросил дворецкого, имел ли мистер Эдинетт при себе трость, – ответил Питт и, не дожидаясь, пока Глив что-либо возразит, добавил: – Оказалось, что имел, и привратник подтвердил это.

Джастер улыбнулся.

– Понятно. Благодарю вас. Теперь, прежде чем мой достопочтенный друг приступит к своим вопросам, я задам вам еще один. Удалось ли вам найти кого-нибудь, кто слышал бы, как ссорились или спорили мистер Эдинетт и мистер Феттерс?

– Я действительно спрашивал об этом людей, но никто ничего подобного не слышал, – ответил полицейский, с горечью вспомнив, какие усилия были им предприняты. Даже миссис Феттерс, убежденная в том, что ее муж был убит, не сумела припомнить ни единого случая каких-либо разногласий между ним и Эдинеттом и даже назвать причину, по которой Эдинетт мог желать ему зла. Это поставило Томаса в тупик.

– Тем не менее на основании этих скудных свидетельств вы пришли к мнению, что Мартин Феттерс был убит, а его убийцей является Джон Эдинетт? – Джастер явно давил на Питта, говоря с ним едва ли не ласковым тоном, но взгляд его при этом был колючим. – Сдвинутое кресло, перестановка трех книг на полках, потертость на ковре, ворс в трещине на каблуке и свежая царапина на двери бильярдной? На этом вы основываете обвинение человека в самом страшном из преступлений?

– На этом я основываю необходимость расследования причастности человека к самому страшному из преступлений, – поправил его Томас, чувствуя, как его лицо заливает краска, – поскольку, по моему глубокому убеждению, все факты свидетельствуют о том, что Джон Эдинетт убил Мартина Феттерса. Я уверен в том, что он убил его в процессе неожиданно вспыхнувшей ссоры и затем инсценировал…