Они закрыли дверь, но она не захлопнулась и осталась немного приоткрытой. Так что я слышала обрывки их разговора. «Обследование... что-то есть... невозможно... я опасаюсь... не может быть... не будем торопиться...»

Наконец дверь открылась, и они вошли. Мама была смертельно бледна.

— Что такое? — испуганно спросила я.

— Мы не уверены, Миранда, — сказал доктор Корн. — Но мне не нравятся твои глаза, с тобой что-то не в порядке.

— Что не в порядке? Ведь все прошло. Я отлично себя чувствую.

— Да, сейчас зрение восстановилось, но мы все же должны тебя обследовать. Договорились?

Естественно, я согласилась — как будто я могла отказаться. Сначала медсестра взяла у меня кровь, а потом мне померили давление, сняли электрокардиограмму, сделали рентген и какие-то процедуры, я уже не понимала, что именно.

Время шло, я проголодалась и испытывала раздражение. Где-то в середине обследований появился папа, естественно, с новым плюшевым мишкой, которого он купил по дороге. Каждый раз, когда меня что-то расстраивает — например, смерть принцессы Дианы, — тут же появляется новый мишка. Этот был большой, коричневый, мягкий, с умными, блестящими глазами. Папа вручил мне его, когда я вышла из рентгеновского кабинета.

— Спасибо, папа, — сказала я, обнимая его. Он крепко прижал меня к себе.

— Как ты, Мими?

Так он меня называет, когда чем-то расстроен.

Родители могут сколько угодно делать вид, что все в порядке, но я знаю: если они называют меня этими ласковыми прозвищами, значит, со мной произошла какая-то беда.

— Я чувствую себя хорошо. У меня что-то случилось с глазами, но потом все прошло... Хорошо, что я не боюсь тесного пространства, — добавила я, вспомнив про рентген.

— Некоторые люди его просто не переносят, — улыбнулся папа, — но ты у меня ничего не боишься.

Я улыбнулась в ответ. Мне не хотелось признаваться, как я испугалась, когда у меня все расплылось перед глазами.

— Ты у меня храбрая девочка, — сказал папа. — Я уверен, у тебя ничего серьезного нет. Просто врачи решили проверить на всякий случай.

Все обследования завершились лишь к восьми вечера, и мы отправились домой. Мама поджарила нам отбивные, а я приготовила салат. Было уже девять часов. Я чуть не падала в обморок от голода. Мы сели ужинать в кухне. Где-то в середине ужина в дверь позвонили. Мама пошла открыть и вернулась с доктором Корном. Он был серьезен, но он всегда такой, поэтому я постаралась не волноваться. Он нередко заходит к нам, чтобы обсудить с родителями дела, касающиеся больницы, поэтому в его появлении в нашем доме не было ничего необычного. Тем не менее во рту у меня пересохло, и хотя еще минуту назад я вовсю уплетала ужин, теперь кусок застрял у меня в горле.

— Миранда, заканчивай свой ужин, — сказал доктор Корн, — а я должен поговорить с твоими родителями.

Мама оперлась на спинку стула, а папа выронил нож, который со звоном упал на пол. Что происходит? Неужели у меня какая-то смертельная болезнь?!

— Что со мной? — спросила я срывающимся голосом.

— Я все скажу тебе, Миранда. Обещаю. Но позволь мне сначала поговорить с твоими родителями.

Они прошли в папин кабинет в другом конце дома. Я сидела, уставившись в тарелку. Наконец я почувствовала, что больше не могу. Я взяла трубку и набрала номер Эммы.

— Эмма?

— Привет. Как твоя репетиция?

— Случилось что-то непонятное. У меня все расплылось перед глазами, и мама отвезла меня в больницу, меня там долго обследовали, и теперь к нам пришел доктор Корн. Сейчас он говорит с родителями.

— Ничего себе! Но ты ведь не больна? Ты же никогда не болеешь.

— Я прекрасно себя чувствую.

— Ну и отлично... А зачем тогда пришел доктор Корн? — помолчав, спросила она.

— Хотела бы я знать. Он сказал, что ему не понравились мои глаза. Со мной не все в порядке.

— Что не в порядке?

— Я не знаю!

— Ладно-ладно! Без паники, — попыталась успокоить меня Эмма. — Возможно, какое-нибудь пустяковое воспаление. У Эми Горовиц было такое. Ее быстро вылечили.

— Но доктор говорит, что-то происходит не только с глазами, но и со мной.

— Ну... Ладно, главное — без паники.

Каждый раз, когда она повторяла это, я чувствовала, как паника охватывает меня все сильнее.

Мамин голос раздался так внезапно, что я чуть не выронила трубку.

— Мира, пожалуйста, пройди в кабинет. Нам нужно поговорить с тобой.

Она была настолько бледна, что, казалось, лицо отливало зеленым. Мне стало совсем не по себе.

— Эмма, я должна идти.

— Перезвони мне потом! — прокричала она, когда я уже опускала трубку.

— Ладно.

Я пошла за мамой в кабинет. Она вела меня за руку. Ее рука была холодна как лед и немного дрожала.

Я уселась в большое кожаное кресло. Доктор Корн стоял у камина.

— Миранда, к сожалению, у меня для тебя плохие новости.

Папа подошел и взял меня за руку. А мама так и застыла у двери, словно боялась войти в комнату.

— Миранда, обследования и анализы показали, что у тебя в голове, в области глаз, растет опухоль.

— Опухоль, — механически повторила я. — Это рак?

— Нет, это, собственно, не рак. Это довольно редкое и малоизвестное заболевание. Какое-то нарушение в сосудах. Из-за этого развиваются опухоли. У тебя еще опухоль в печени. Есть признаки поражения почек и легких.

Я молчала. Я не могла все это понять.

— Мы постараемся сделать для тебя все, что возможно, — добавил доктор Корн.

— Но ведь я чувствую себя хорошо! Отлично!

Я посмотрела на папу. Может, он возразит доктору.

— Не волнуйся, Мими. Мы поможем тебе. Мы знаем, как это сделать.

Он помолчал.

— Мы с мамой... нам трудно в это поверить. Ты всегда была такой здоровой, и мы никогда не думали, что ты вдруг заболеешь, но мы готовы помочь тебе. И всегда были готовы.

— Элан! — осуждающе вскрикнула мама.

— Я ничего такого не сказал, — ответил отец, будто оправдываясь. — Просто я имел в виду, что не надо слишком волноваться...

Я взглянула на доктора Корна:

— Меня будут оперировать?

— Это дало бы тебе лишь небольшую отсрочку. Опухоли появятся снова.

— Я не понимаю! — закричала я. — Папа говорит, они мне помогут. А вы говорите...

— Я всего лишь сказал: операция против таких опухолей бессильна. Но у твоих родителей большие связи, они имеют доступ к самым современным исследованиям, к лучшим специалистам. Они ответили мне, что знают кого-то, кто способен помочь. Давайте подождем его решения, а уже потом будем делать окончательные выводы.