Отец Джеймс и сейчас нашел соответствующие случаю слова для детей Герберта, его глубокий, проникновенный голос, казалось, примирял их с неизбежностью. У Эллен, Дика и Мартина были усталые, измученные лица, но голос отца Джеймса, убедительный и умиротворяющий, придавал им силы. Они услышали, что их отец примирился с Богом и не изменил вере. Эти простые люди и сами не могли понять, почему так смущены внезапным желанием отца, им показалось странным позвать католического священника. И отец Джеймс, понимая это, говорил так:

— Ваш отец не стал легкомысленным и не поменял веру. Перед кончиной мы все ищем утешения, нуждаемся в Божьей милости, как дети перед Отцом. Я старше викария. Возможно, это имело значение для Герберта. — Он улыбнулся через стол молодому мистеру Симсу.

Около стула викария крутился пятнистый белый спаниель, ожидая, когда тот его погладит и почешет за ухом. Мистер Симс с некоторой застенчивостью, как будто извиняясь, объяснил:

— На фронте было то же самое. Они были все так молоды, большинство из них. Но уже имели такой опыт, что я не соответствовал. И я посылал некоторых к капеллану, который был по возрасту им как отец, так было для них лучше. — И потом поменял тему: — Вы должны благодарить Бога, что шторм не испортил осеннего праздника урожая в церкви Святой Анны. Это было как благословление.

— Мартин ходил на церковный базар с Хетти, — сказала Эллен, — он купил новый поводок и щетку для Тэнзи. — Слабая улыбка промелькнула на ее бледном лице. — Папа был еще вполне здоров.

— Так и было, — отозвался викарий, улыбнувшись в ответ, — он был как кремень каждую весну в день Святой Троицы. Я всегда был рад с ним поговорить.

Как только позволили приличия, отец Джеймс поднялся и попрощался. Мартин проводил его до двери, еще раз поблагодарил, и священник вышел в ночь. Дождь опять прекратился, и только порывистый ветер сопровождал его на пути к дому.

Доктор Стивенсон снова поднялся в спальню к больному — священник оказался прав. У Герберта Бейкера был умиротворенный вид, он отходил в мир иной. И вскоре тихо умер в окружении детей. Дочь Эллен всхлипывала негромко, а сыновья смотрели в страхе, как отец сделал несколько отрывистых вдохов, потом словно шелест слетел с губ — и все было кончено. Викарий, сидя рядом, молился за душу Герберта Бейкера.

Похороны были устроены по всем правилам, и кучер Герберт Бейкер отправился к праотцам, сопровождаемый добрыми словами соседей: они знали его как честного, прямодушного человека без пороков, без особых талантов, за исключением преданности и верности.

Спустя неделю после похорон доктор Стивенсон поздним вечером вернулся к себе в старинный флигель и увидел у двери отца Джеймса.

— Приятная встреча! — обрадованно воскликнул Стивенсон. — Входите, только позвольте сначала налью себе выпить, а потом я к вашим услугам. Первый ребенок редко спешит появиться на свет. Этот заставил нас ждать всю ночь и следующий день до вечера, так что я пропустил время завтрака и ланча.

Он вошел в дом, пригласив священника следовать за собой в кабинет. Там стоял запах смеси воска и дезинфекции, немедленно вызвавший у отца Джеймса приступ чиханья. Он поспешно вытащил из кармана платок и чихнул в него три раза подряд. Потом улыбнулся доктору, объяснив:

— Слышали бы вы меня в церкви, когда там натирают скамьи и исповедальню. Слава Богу, что кадило с ладаном меня не беспокоит.

Кабинет доктора был небольшой, стены приятного голубого цвета. Три стула для посетителей и одно удобное кожаное кресло для самого доктора располагались перед широким письменным столом. Отец Джеймс занял свое привычное место. Стивенсон достал бутылку спиртного, посмотрел вопросительно на священника, но тот отказался.

— Нет, благодарю. У меня еще один вызов к женщине, обладающей характером непредсказуемым и вспыльчивым. Если учует запах шерри, моя репутация будет поколеблена.

Стивенсон ухмыльнулся.

— Как же она тогда причащается у вас?

— Вино для причастия освящено, из винограда изгнан дьявол.

Доктор рассмеялся и налил себе шерри.

— Да, люди иногда удивляют своими причудами и странностями.

— Знаете, я пришел к вам именно по такому поводу, — сказал священник.

— О? Даже так? — Стивенсон отхлебнул из стакана, с удовольствием чувствуя, как тепло разливается по телу.

— Хотел спросить вот что — Герберт Бейкер был в здравом уме, когда позвал меня перед смертью?

— Бейкер? Ну, это было довольно странно, согласен с вами. Но он умирал от сердечной недостаточности, и его мозг не был затронут болезнью. Насколько я мог судить, он до конца сохранял ясную память. У вас есть причина сомневаться? — Доктор был доволен собой и предпочитал видеть в своих пациентах только хорошее.

— Нет. Но меня нечасто приглашают в дом, где живут прихожане мистера Симса. И наоборот. Тем более викарий уже был там, когда я пришел. Это было так необычно, что заставило меня над этим задуматься. Герберт Бейкер, на мой взгляд, был вполне адекватен, хотя, конечно, очень слаб физически, что понятно. Но кто знает, что движет людьми в последний момент жизни?

— Кстати, насчет поведения одной из ваших прихожанок, — вспомнил вдруг доктор. — Вы заговорили о людских странностях, и я подумал про нее, потому что как раз хотел поговорить с вами об этом. Дело в том, что эта женщина отказывается принимать пилюли, убейте меня, если я понимаю почему!

Священник улыбнулся.

— С ней действительно нелегко. Я могу предположить, что, как только наступает временное облегчение, она бросает их принимать. Потом снова начинает себя плохо чувствовать и поспешно глотает две сразу. У нее доброе сердце, но иногда отсутствует здравый смысл. Я бы посоветовал на вашем месте поговорить с ее мужем. Она прислушивается к его советам, он для нее как светило, вокруг которого она вращается.

Мужа, торговца скобяными товарами, считали самым мрачным человеком в Остерли.

Стивенсон рассмеялся:

— Она видит его глазами любящей женщины. Но надо что-то делать. Она серьезно больна и должна принимать эти пилюли. — Он посмотрел на вино, золотившееся в его стакане. — У меня был один пациент, он говорил, шерри — солнечный свет Испании, заключенный в бутылку. Никогда не был в Испании. Мне трудно выкроить даже пару свободных часов. Но согласитесь, в вине видна игра солнца. — Он допил шерри и спросил: — Как там поживает ваша тройня?

Отец Джеймс просиял. Тройня родилась у его младшей сестры, они жили в другом городке.

— Сара справляется с помощью двух нянь, которых я нашел для нее, да и все члены семьи помогают. Я сам тоже как-то дежурил ночью, когда пришла моя очередь. Кажется, эти дети станут настоящим кошмаром годам к восьми. Их отец в двенадцать был чудовищем.

Стивенсон заметил:

— Разве мы не все таковы? Ответственность придет позже. И скорее, чем мы думаем.