— Тут вы попали в точку, права голоса семья Фау не имеет, но, к сожалению, наследница — девушка довольно робкая и очень внушаемая. Боюсь, если остальные на нее надавят, мадемуазель Энниль может сдать позиции.

— А насколько быстро она должна принять решение? — как-то сразу погрустнев, поинтересовалась я. Ну почему мне так не везет? Только нашла чудесное жилище, как, похоже, придется начинать заново.

— Мадемуазель Энниль обещала сообщить послезавтра. Но в любом случае о полудюжине дней речи пока и быть не может, вступление в права наследства продлится минимум дюжину.

— Дюжину я как-нибудь подожду, главное, чтобы они не отказались.

— А вы взгляните на ситуацию с другой стороны, — посоветовал адвокат. — По нашим законам подписанный покойным договор автоматически переходит на его наследника, следовательно, в случае расторжения договора мадемуазель Энниль будет вынуждена выплатить вам кругленькую сумму. Которой у нее, кстати, нет и в помине.

— Вы уверены? Судя по внешнему виду мадемуазель, ее финансовое положение весьма прочно.

— Это обманчивое впечатление.

Собеседник замолчал, показывая, что ему добавить больше нечего, и выразительно взглянул в окно.

— Простите, а что именно произошло с мсье Эннилем? Насколько я понимаю, его смерть явилась полной неожиданностью.

— Правильно понимаете, — помрачнел адвокат. — Вчера утром экономка, убирая дом, нашла Надаля у подножия лестницы со сломанной шеей.

Я сдавленно охнула.

— А что говорит полиция? Ей сообщили?

— Безусловно. Это первое, что я сделал, получив немного истеричное письмо от мадемуазель Энниль. По их мнению, это банальный несчастный случай.

— Понятно, — протянула я, задумчиво водя пальцем по подлокотнику кресла.

— Мадемуазель, если у вас нет больше вопросов, то давайте на этом прервемся. У меня на четыре часа записан следующий клиент, а еще хотелось бы привести мысли в порядок.

Поблагодарив мсье Массу за информацию, я покинула контору и, предварительно заглянув в небольшой продуктовый магазинчик, полетела в сторону своего потенциального дома. Все внутри меня требовало немедленного разговора с экономкой. Если наладить с мадам Джоннси хорошие отношения, то есть шанс, что она поможет убедить мадемуазель Энниль продать столь дорогое сердцам обитателей особняка семейное гнездо. Несмотря на потенциальную, полагающуюся мне, по словам адвоката, кругленькую сумму, я все же предпочитала дом.

Еще вчера выглядевшее оптимистично здание встретило меня зашторенными окнами и черной траурной повязкой на ручке двери бокового входа. Немного помявшись в нерешительности, я все же нажала на панель звонка. Ох, ничего себе! Когда я осматривала дом, меня встретили на пороге, и как именно сообщается хозяевам о приходе гостей, я не слышала, так что сейчас вздрогнула и отшатнулась при раздавшихся из холла звуках. Если не знать, что это звонок, можно было подумать, что внутри разбились минимум три напольные вазы, причем одновременно. Интересно, подобные звуки не мешают обитателям дома? Если я куплю этот особняк, то непременно сменю звонок. Дверь мне не открывали довольно долго, и пару раз моя рука непроизвольно тянулась к панели, но отдергивалась, стоило мне вспомнить о предстоящем звуковом эффекте. Возможно, именно за этим хозяин установил такой звонок? Чтобы лишний раз в дверь не трезвонили? Неожиданно створки распахнулись, и я невольно задумалась, какой же силы был грохот, если он произвел на меня такое впечатление сквозь дверь, совершенно не пропускающую звука шагов. Из задумчивости меня вывел вопрос недоуменно взирающей на замершую посетительницу экономки:

— Мадемуазель, вы к кому? Как о вас доложить?

— Айлия Нуар, — машинально отозвалась я и добавила: — Собственно, никому докладывать не надо, я пришла к вам. Вот. — Я протянула ей купленный в магазине пирог с начинкой из свежей клубники, источавший одуряющий аромат.

— Ко мне? — с неподдельным удивлением воскликнула мадам Джоннси и посторонилась, пропуская меня. — Что ж, проходите.

Войдя в холл, я огляделась. Кроме зашторенных окон, ничто в нем не напоминало о недавней трагедии, повсюду царил безупречный порядок, на резных перилах не было ни пылинки, натертые ступени блестели.

— Простите, — обратилась я к экономке. — Мне казалось, раньше на лестнице лежал ковер, или я заблуждаюсь?

— Да кто вы такая? — вместо ответа подозрительно поинтересовалась она.

— Потенциальная хозяйка этого дома. — Заметив выражение, мелькнувшее в глазах мадам Джоннси, я поспешно пояснила: — Позавчера мы с мсье Эннилем подписали договор, и, не вмешайся в ход событий трагическое происшествие, уже через дюжину дней я купила бы ваш замечательный дом.

Лицо экономки просветлело, она гордым взглядом обвела помещение и почти что ласково сказала:

— Тогда добро пожаловать. Что же касается ковра, то вы не ошиблись, он был, но мадам Фау разбила на лестнице купленный по дешевке флакон одеколона, и, сами понимаете, ковер пришлось отправить в чистку. Но что же мы тут стоим? Вы не против поговорить на кухне? Там ужин готовится, и мне нужно следить.

— Нет, конечно. Кухня вообще мое самое любимое место в доме, — сообщила я и, повернувшись на носках, пошла в нужном направлении, благо планировку дома помнила хорошо.

Когда мы пришли, меня усадили на простенькую деревянную табуретку. В отличие от моей кухни здесь не чувствовалось никакого стремления к излишнему комфорту, хозяева организовали все максимально рационально для процесса приготовления пищи. Убедившись, что я устроилась, экономка положила пирог на блюдо, взяла нож и позвала:

— Шэмми, налей нам чаю.

Из дальнего угла тут же показалось странное существо: ростом не доходящее мне даже до пояса, очень щуплое, тонкокостное, одетое в вязаное трико. Голову необычного создания покрывал платок. Глядя на этого чудика во все глаза, я почему-то шепотом поинтересовалась:

— Мадам Джоннси, это домовой? Ваш личный домовой?

Экономка подошла к Шэмми и потрепала его по голове.

— Да. Я создала его пятнадцать лет назад, после окончания специальных курсов по домоводству, вложив кусочек своей души, и ни разу не пожалела. Тем более что с тех пор Шэмми снял с меня очень большую часть домашних хлопот.

Ничего себе... домовой. Раньше я лишь слышала, что некоторые женщины, используя передающиеся по наследству способности, могут создавать себе таких помощников, но в наше время эта магия встречалась крайне редко, и еще реже ее владелицы решались на подобное. Ведь слова мадам Джоннси о «частичке души» не были красивой метафорой. Домовые питались энергией создательницы, и избавиться от них можно было, только убив. Иногда это приходилось делать, когда выяснялось, что на двоих энергии у женщины не хватает.

Не расплескав ни капли, Шэмми поставил передо мной чашку со свежезаваренным чаем, обеспечил такой же свою хм... маму, ловко положил нам по куску пирога и, проверив, как себя чувствует томящееся в духовке мясо в горшочках, удалился.