— Странное, — подтвердил Гром.

— Так конкретно — в чем же оно заключается? — спросила я.

— Из-под нашего наблюдения исчез один из сотрудников Отдела. Это очень опасно. Никто не знает, чем может обернуться для нас… для всех это его исчезновение. Такие люди, как он, непредсказуемы и могут подчас совершать вещи… — тут Гром снова недоговорил. Он вздохнул и полез еще за одной сигаретой.

— Где же мне его искать? — спросила я. — И кого мне искать?

Гром достал из кармана фотографическую карточку и передал ее мне.

— Осокин Сергей Владимирович, — сказал он. — Сейчас ему двадцать восемь лет. Поиски нужно начинать с городка под Самарой.

— Под Самарой? — переспросила я. — Это же совсем недалеко.

Гром кивнул.

— Елань, — продолжал он, — это родной город Осокина. Он родился там и всю свою жизнь прожил. Выехал только один раз — когда его завербовали в Отдел.

— Вы думаете, что он теперь вернется на родину? — задумчиво проговорила я. — Он ведь знает, что его ищут, и понимает, что там его будут искать прежде всего. Зачем же ему туда ехать?

— Мало кто может предугадать мысли людей, с которыми работал Отдел, — ответил Гром, — а то, что Осокин был в Елани и, возможно, по сей час там, — это точно. Он уже успел оставить следы в городе.

— Какие следы? — поинтересовалась я. Мне не понравилось выражение, употребленное Громом: «оставить следы».

— Во дворе дома номер двадцать пять по улице Мичурина вчера утром были найдены два трупа, — сообщил Гром, — причина смерти уже установлена, и совершенно ясно, что смерть в обоих случаях насильственная и наступила около трех часов ночи. У одного — сломана носовая перегородка, сломана сильнейшим ударом — осколки кости прорезали мозговую оболочку и вонзились в мозг. Моментальная смерть.

— Кто же такое мог сделать? — спросила я. — И чем — кистенем? Кастетом?

Гром усмехнулся.

— Кстати, социальный статус покойного — боевик одной из местных преступных группировок. Проще говоря — бык. А убил его тот, кого тебе нужно разыскать. И — голой рукой, без каких-либо специальных приспособлений убил. Видишь ли, в Отделе, кроме обучения приемам психологического воздействия на противника, разрабатывали и совершенно новую методику ведения боя, когда рукопашная схватка заканчивается в течение двух-трех секунд, то есть риск проиграть сводится к минимуму. Специально обученному человеку достаточно нанести только один удар противнику — смертельный удар.

— Н-да, — протянула я, — проще говоря, Отдел формировал универсальных бойцов — машины для убийств.

— Не совсем так, — возразил Гром, — главный упор делался именно на психологическую сторону развития человека. Слишком долго объяснять все подробности, но… Люди, над которыми работали в Отделе, обладали способностями и навыками почти моментально вводить в транс противника и под гипнозом отдавать ему любые приказания. В международной разведке такие люди были бы совершенно незаменимы.

— Научная фантастика какая-то, — улыбнулась я.

— Вовсе нет, — снова возразил Гром, — техника гипноза разработана уже очень давно и совершенно незасекречена. А в остальном — постоянные тренировки и кое-какие способности, которые принято называть экстрасенсорными. Множество людей обладают такими способностями, но не все могут их в себе обнаружить. А насчет умения одним ударом сломать носовую перегородку, с тем еще расчетом, чтобы осколки костей вонзились в мозг, — это достигается только тренировкой и тоже практически общедоступно — обыкновенные каратисты ведь ломают ребром ладони кирпичи.

— Ага, — подтвердила я, — и я так могу. Очень просто. Тут главное — сконцентрироваться и сфокусировать силу удара в одной точке.

Гром выбросил окурок далеко на грязное поле стадиона и продолжал:

— Второй труп обнаружили в нескольких метрах от первого, — сказал он, — труп также принадлежит боевику той же группировки. И на этот раз причину смерти определили быстро — асфиксия. Ему единственным ударом размозжили дыхательное горло, ткани сплющились, и человек задохнулся.

— Дела, — сказала я и ничего больше решила не говорить. Эти страшные находки, о которых рассказывал мне Гром, совсем не похожи на обыкновенные последствия бандитской разборки. Лучше послушать, что Гром дальше будет говорить, а потом, когда вернусь домой, сопоставить факты и хорошенько подумать.

— Всего несколько часов назад, — продолжал Гром, — нашли третьего боевика той же группировки, который явно был вчерашней ночью в том дворе, где сегодня утром обнаружили два трупа.

— Третий убитый, — пробормотала я.

— Он жив, — сказал Гром.

— Жив? — удивилась я. — Его уже допросили?

— Допросить его не представляется возможным, — четко выговорил Гром, — он абсолютно невменяем. Проще говоря — сошел с ума.

— В ту же ночь?

— В ту же ночь, — подтвердил Гром. — Медики говорят, что такой внезапный приступ неврастении, ведущий к полному помутнению рассудка, наступает обычно в результате сильнейшего стресса. Парня кто-то очень сильно напугал.

Я покачала головой. Совершенно не представляю, что может сильно напугать бандита-боевика, привыкшего к выстрелам, смерти, взрывам, вспоротым животам и оторванным головам.

— Этого сумасшедшего, — проговорил Гром, — звали… Зовут — Никита Сергеевич Петров. Неоднократно судим, два раза сидел. Разбой, тяжкие телесные, — короче говоря, весь набор. Уже два года состоит в преступной группировке. Состоял…

— Симулирует? — несмело предположила я.

— Исключено, — твердо сказал Гром, — помутнение рассудка — по утверждениям специалистов — явное. Никто, кроме людей из Отдела, не способен сделать такое. Вот тебе налицо — результаты подготовки психологических методов ведения боя. Моментально человек вводится в транс, а потом ему внушается такое… что способно свести его с ума.

Он снова закурил. А, выпустив первые клубы дыма, проговорил:

— Итак, что мы имеем. Можно совершенно точно утверждать, что два ночных убийства и сумасшедший — дело рук Осокина. Это ему по силам, — не прибегая к помощи какого-либо оружия или психотропных препаратов, убить двоих и одного свести с ума. Я точно не знаю, как там было дело, пока нам это сложно восстановить, но думаю, что Осокин просто проходил мимо, а эти трое к нему зачем-то пристали. Люди, обладающие экстрасенсорными способностями, — в большинстве своем — не агрессивны. Свои способности они проявляют, только когда им грозит опасность. Это своего рода инстинкт самосохранения. Давно известно, что, когда человеку грозит какая-либо опасность, организм мобилизует все свои силы. А у экстрасенсов — в таких случаях практически в полную мощь проявляются их сверхъестественные способности. На этом утверждении, кстати, и основывались принципы работы с ними, — добавил Гром, — ведь большинство обладающих экстрасенсорными способностями почти не умеют правильно управлять своими способностями, но стоит поставить их в хорошо сконструированную ситуацию смертельной опасности… Впрочем, детального механизма я не знаю — этим делом я не занимался, это не по моей специальности.