Так вот, голос Владимира Сергеевича соответствовал должности, ну, скажем, никак не меньше, чем заместителя секретаря парткома по идеологической работе.

– Ну что же, давайте на нейтральной территории. Хотя что, по-вашему, является нейтральной?

– Например, ресторан в Доме архитекторов в Гранатном переулке. Вы знаете, где это?

– Догадываюсь, тем более что я родился в соседнем доме. – Разговор все больше возмущал меня: было непонятно, кто кого принимает на работу.

– Замечательно, в восемнадцать ноль-ноль в баре, вам удобно? – Первый раз за все время разговора собеседник вспомнил о том, что я существую и меня может что-нибудь не устраивать.

«Да, действительно необычный тип», – подумал я и посмотрел свое расписание. Вечером у меня были встречи с сотрудниками, от этих встреч я мог запросто отказаться, но не хотелось подстраиваться под моего нового знакомого. Поэтому после короткой паузы я сказал:

– К сожалению, могу только в двадцать тридцать.

– Хорошо, в двадцать тридцать жду вас в баре. Я буду в темно-синем клубном пиджаке, а вас я узнаю – видел фотографию в Интернете.

Закончив этот странный разговор, я подумал, что дорого моему другу Леве Баксману будет стоить эта бессмысленная встреча. В том, что результата у встречи не будет, я не сомневался ни на одну секунду—у меня сильно развитая деловая интуиция. По селектору сообщил помощнице, чтобы она внесла в мой график новую встречу на 20.30, и углубился в неотложные дела.

В баре Дома архитекторов я не был много лет. Когда-то это было очень модное, закрытое для простых смертных заведение, и попасть сюда считалось очень престижно. Но сейчас на фоне модных и стильных ресторанов, баров и дискотек его интерьеры имели довольно жалкий вид. Вокруг ходили посетители довольно скромно одетые, и я, к сожалению, выделялся на их фоне. Как только я вошел, сидевшие за столиками и у барной стойки как по команде посмотрели на меня.

Кафтанова я узнал сразу, вальяжно сидевшего за столом, то и дело принимавшего приветствия, даже не привставая при этом. Кафтанов относился к типу людей хорошо мне знакомых. От советских времен остались начальственные манеры и повадки, а новые времена хотя и не позволили примкнуть к секте небожителей, но и не обошли стороной. Приличный пиджак. Хороший галстук, по-моему, «Армани» прошлого года. Золотые часы «Омега» тысячи за три долларов. Все это показывало, что Владимиру Сергеевичу периодически перепадает хорошо оплачиваемая работа. Что же я могу ему предложить? Мне совсем не нужны архитекторы с высокой зарплатой.

Обменялись традиционными приветствиями, и я поинтересовался:

– Чем вам было бы интересно заниматься в компании?

Собеседник удивленно посмотрел на меня, потом медленно, почти по слогам, произнес:

– Мне ничем не интересно заниматься в вашей компании!

– Тогда зачем мы с вами сегодня здесь встретились?

– Затем, что я хочу предложить вам принять участие в одном крупном проекте!

– Что за проект? Я хочу сказать вам сразу, Владимир Сергеевич, что строительство объектов стоимостью менее двадцати миллионов долларов нас не интересует.

– Яков Моисеевич, проект, о котором я говорю, – тоном учителя, рассказывающего урок последнему двоечнику, проговорил Кафтанов, – стоит пятьсот миллионов долларов или чуть больше, – и победоносно посмотрел на меня, желая насладиться впечатлением от сказанного.

Этот взгляд, да и тон вдобавок вывели меня из себя. Я испугался, сейчас не сдержусь и сообщу собеседнику все, что думаю о нем, о моем друге Леве и об этом чертовом проекте. Открыл рот для объяснений… и вдруг передумал. Вздохнул, про себя сосчитал до десяти, улыбнулся. Мне вдруг стало так жалко себя, что приходиться тратить драгоценное время на общение с подобными психами.

Проектов такого размера в стране планировалось не более десятка. Я знал обо всех. Представлял тех людей, которые стоят за ними, и понимал, что такой человек, как Кафтанов, не мог иметь серьезное влияние на принятие положительного решения при получении проекта. Не та весовая категория. Бурная фантазия Владимира Сергеевича была легко объяснима. Он хотел доказать мне, а через меня любовнику своей жены о собственной значимости. Маньяк? Я посмотрел на него. Нет, вроде не похож. Хотя визуально это определить невозможно. А вдруг он буйный? Я посмотрел на недокуренную сигарету в его руке, представил, как он с остервенением пытается затушить сигарету об меня, и машинально убрал руки со стола.

Владимир Сергеевич, по-видимому, расценил затянувшуюся паузу, застывшую у меня на лице идиотскую улыбку и даже вдруг спрятанные руки как высшую форму удовлетворения от возможности принять участие в таком фантастическом проекте. Он посмотрел на меня как победитель и добавил к сказанному:

– Конечно, вы понимаете, что пока я не могу сообщить больше о названном мною проекте. Все подробности узнаете позже, после встречи с моими друзьями. Учитывая, что они заочно уже дали добро на ваше участие в проекте, надеюсь, в ближайшее время они встретятся с вами для личного разговора.

– Пожалуйста, в любое удобное вашим друзьям время. Всю эту неделю я в Москве, – проговорил я, с удовлетворением понимая, что встреча подходит к концу.

– Я не думаю, что беседа состоится на этой неделе. Мои друзья – люди очень занятые, их график расписан на несколько недель вперед. Вероятнее всего мы сможем пообщаться в конце следующей недели. Я буду вам звонить.

Мой собеседник произнес фразу так, будто только его друзья являются занятыми людьми, а все вокруг непроходимые тунеядцы. Спорить с ним и терять свое время уже не хотелось. Я не сомневался, что больше никогда не встречусь с этим типом. С поставленной задачей, по его мнению, он справился, показал мне, какой он серьезный человек и какие важные друзья есть у него. Поэтому, чтобы быстрее закруглиться, я проговорил скороговоркой:

– Спасибо. Было очень приятно познакомиться.

Надеюсь, до скорой встречи.

Я крепко пожал протянутую руку, поднялся и быстрым шагом покинул ресторан.

После такой встречи очень хотелось расслабиться, снять эмоциональную нагрузку. Первое, что пришло мне в голову, – позвонить Ольге.

– Привет, дорогая! Я очень соскучился!

– А сразу не скажешь! – с некоторым с вызовом ответила Ольга.

– В каком смысле? Мы не виделись два дня, вот я и соскучился!

– Вот именно, мы не виделись два дня, а ты мне ни разу не позвонил!

– Во-первых, я пару раз звонил, ты не подходила к телефону! А во-вторых, дорогая, ты же знаешь, как я был занят. Поесть толком времени не было.

– Никто мне не звонил! Зато в Швецию Мариночке названивал, наверное, каждый день! И время было, и желание!

– Оля, пожалуйста, не заводись! – молящим тоном произнес я. – Сейчас к тебе подъеду, поцелуемся и поговорим.