Сторонники дарвиновской теории стремятся доказать, что раз человек — по большому счету та же обезьяна, поскольку от нее произошел, то он не может не поступать так же, как поступают все его биологические предки. Дескать, человек — всего лишь мутант в цепи мутаций какого-то хищника.

Сторонники дарвиновской теории стремятся доказать, что раз человек — по большому счету та же обезьяна, поскольку от нее произошел, то он не может не поступать так же, как поступают все его биологические предки. Дескать, человек — всего лишь мутант в цепи мутаций какого-то хищника.

И потому любые его звериные поступки — естественны.

И пожрать брата поэтому — естественно.

А что естественно, то, как говорится, не безобразно.

Очень научно.

А наука, по меткому выражению Толстого, есть секта, оправдывающая всякую гнусность.

Так что, не сомневайся — хавай.

Хавай и не думай.

Так считают многие вожди и исполнители.

Неугодники же предлагают несогласным начать хотя бы с постижения объектов, которые рядом, например, с домашних кошек и собак. Каждое из этих живых существ, при схожести формы на своего собрата по роду непохоже — психологически, в поведении же угадывается характер хозяйки или хозяина. Точнее, группы людей, с которой этот хозяин отождествляется. Некоторое несоответствие поведения домашнего животного с поведением хозяина лишь кажущееся, ведь люди так любят ломать комедию!

Вот и получается, что для внимательного наблюдателя, сознание которого не отягощено дарвинщиной, все тайное становится явным — при наблюдении за кошечками и собачками, а не за внешне благостной хозяйкой!

Поведение всех видов животных — есть отражение характера рода человеческого. К сожалению, наиболее из них агрессивных — в первую очередь.

Собаки иные, нежели обезьяны, а те иные, нежели скорпионы, но каждый из этих видов отражает какую-то скрываемую черту стаи хозяев — homo sapiens. Принцип этот всеобщий: черепахи отражают одну сторону, зайцы — другую, а обезьяны — третью, особенную.

* * *

Вернемся к обезьянам, самоотверженным за ними наблюдателям и тем экспериментам, которые наблюдатели позволяют себе догадаться над обезьянами поставить.

Наблюдатели обратили внимание, естественно, прежде всего на то, что в стае шимпанзе царит строжайшая иерархия, порядки в которой напоминают неуставные схемы подчинения в воинской части или устоявшиеся порядки в преуспевающей торговой фирме. На вершине пирамиды находится одна — явно наиболее подавляющая самостоятельность подчиненных — особь — вожак, вождь (далеко не всегда самая физически сильная, и отнюдь не лучший самец-производитель); следующий уровень — несколько его помощников, так сказать, вице-вожаков, субвождей; затем — «средний класс» исполнителей; совсем внизу, у основания пирамиды — функционеры и вовсе незаметные. Нечто вроде посыльных из фирм (их все «посылают», и никто им не подчиняется), или, выражаясь латинизмом, — курьеров. Стая может быть сколь угодно многочисленной, и хотя шимпанзе не замечены ни в исключительной зрительной памяти, ни в наличии критического мышления, ни одна особь в стае никогда не путает, который из шимпанзе в иерархии — вожак, а который нет, кто из шимпанзе — выше, а кто — ниже.

Выявление этой спонтанной субординации, складывающейся отнюдь не по законам логически-цифрового мышления, — результат очень важный.

Очень.

Так вот, во время одного поразительного по результатам эксперимента из стаи шимпанзе изъяли одного «курьера». Белохалатники обучили его сложной последовательности манипуляций, с помощью которых единственно возможно было достать из ящика душистый банан. Затем вкусными бананами набили такие же «хитрые» ящики и расставили их на территории, контролируемой стаей шимпанзе (суверенное государство?). Стаю лишают всякой пищи, шимпанзе сидят голодные и только принюхиваются к чарующему запаху спрятанных в ящиках деликатесов.

И вот появляется обученный «курьер». Он, отвыкший — что очень важно! — от порядков в своем государстве (цивилизации, стае), подбирается к «хитрому» ящику, его открывает, достает банан и начинает есть. Потом, довольный, идет к следующему ящику. И опять ест. Потом к следующему…

А стая, истекая слюной, смотрит…

В результате серии однотипных экспериментов выяснилось, что голодные обезьяны ящики открывать у «курьеров» так не выучиваются. Сколь бы долго голод ни терзал их желудки — ну никак! Максимум на что шимпанзе оказались способны, так это, наголодавшись, у «курьера» банан отнять.

Однако поведение рядовых обезьян принципиальным образом меняется, если, отсадив от стаи, открывать ящики обучают вожака. Как только его, обученного, возвращали в стаю, все обезьяны моментально (!) выучивались, как надо добывать себе пищу.

Результат эксперимента трудно переоценить. Ведь получается, что даже наиважнейший (так в нашей «дарвиновской» цивилизации внушено считать) из стимулов — голод — не определяет поведение примата, когда он находится в стае!

Или выразимся иначе: вовсе не голод определяет поведение примата в стае! Поступки исполнителей определяются состоянием подсознания вожака стаи.

Его, среди прочего, дрессированностью.

Иными словами: всякий поступок члена «коллектива» совершается лишь постольку, поскольку его совершает или согласен совершить вожак стаи!!

Отсюда следует, если обезьяны с голода не умирают, то только потому, что в ящик забирается или когда-то забирался, чтобы добыть себе жратвы, сам шеф.

Результат эксперимента с курьером примечателен еще и тем, что он разрушает тот сложившийся стереотип мышления, согласно которому примат способен насыщаться по собственному желанию. Из эксперимента следует противоположное: индивид действует из стадного чувства.

Итак, чтобы разобраться, как же в действительности живем мы, люди, откуда берутся побуждения нас окружающих индивидов, рискнем и еще кое-что назвать своими именами, а именно: результаты этого эксперимента ставят под сомнение одну из самых основополагающих идей нашей цивилизации, что важнейший инстинкт человека — это инстинкт самосохранения. Сохранения себя — как личности.

Итак, если не инстинкт самосохранения определяет поведение человека, то все логические построения в рамках существующей цивилизации, сколь бы логически безукоризненны в пределах исходных допущений они ни были, — неверны. Они — чушь!

Жизнь устроена совсем иначе, чем нам то внушают!

Все теоретические выводы гуманитарных наук, вписывающихся в рамки современной цивилизации, — чушь!!

Но если цивилизации существуют, значит это кому-нибудь нужно.