день водителю Кошкину пред-стояло выполнить ответственно задание: привезти

боеприпасы. Он торопился на склад, с улыбкой по-глядывая на рукавички, где детская рука вышила

воробушка. Все шло хорошо, грузовик привычно

бежал по знакомой дороге, как вдруг под колесами

рванула мина. Её явно заложили немецкие дивер-25

санты. Сержанта взрывом выбросило из машины в

сугроб. Придя в себя, он почувствовал, что ранен в

обе ноги. Парень с трудом согнул их и кое — как перевязал. И тут Кошкин увидел, как два немца в мас-кировочных белых костюмах идут в его сторону.

Это наверно они поставили мину и теперь хотят до-бить водителя. У Кошкина был пистолет, но сможет

ли он стрелять, ведь сержант уже полчаса находил-ся в снегу, на морозе. И тут водителя выручили рукавички. Очень теплые, они не дали рукам замерз-нуть. Сержант подпустил фашистов поближе и уложил их выстрелами в упор. Потом Кошкин пополз к

дороге. По ней часто проезжали машины и раненого

вскоре подобрали свои.

Сержанта перебинтовали в лазарете и отправили в госпиталь. Всю дорогу он крепко держал в

руках рукавички с воробышком и благодарно вспоминал девочку Катю, которая спасла ему жизнь.

26

ДЕДУШКА АЛИ

На просторах узбекской степи затерялся небольшой аул (поселок), где жил дедушка Али. Его

тут все знали и уважали. Это было не просто по-чтение к седине и преклонным годам, а нечто го-раздо большее. С малых лет Али работал на земле.

В юности батрачил на богатея — местного бая. Порой было очень трудно, но он никогда не жало-вался на судьбу. Его большие шершавые ладони

покрывали мозоли, а лицо было иссушено ветром

и жаркими лучами солнца. В ауле хорошо знали о

27

благочестии старца, его добрых делах. Люди прекрасно помнили, как он спас тонувшую в канале

девочку, хотя при этом сам едва не погиб. Старик

всегда помогал нуждающимся, делился с соседя-ми дарами своего сада. Таким он был всегда: добрым и отзывчивым.

Когда чёрной тучей на землю сошла беда –

началась война, на фронт добровольцами ушли

сыновья дедушки Али. Они храбро сражались с

врагом, были награждены медалями. Но, потом на

обоих пришли похоронки. Горе тяжелой ношей

легло на плечи старика, сгорбило его. Теперь он

ходил, опираясь на крючковатую палку и совсем

перестал улыбаться. Несчастье согнуло спину дедушки Али, но не сломило его дух и не изменило

его характер. Он приютил двух сирот, которых подобрал на железнодорожной станции. Вскоре, его

гостеприимный дом принял и беженцев из Киши-нёва. Все они стали жить одной большой дружной

семьей, и старику уже не было так одиноко. Дети

учились, а взрослые хлопотали по дому и труди-лись в большом саду. В это время у дедушки Али

появилась одна странная привычка. Люди иногда

видели его на почте, отсылающим посылки. Жители аула были в полном недоумении: кому они

предназначались, никто догадаться не мог. Об этом

знала только работница почты Зульфия, но она

хранила молчание…

Для взвода, занимавшего безымянную вы-сотку, выдался очень трудный день. Неприятель

больше часа обстреливал окопы из тяжелых ору-дий. Потом позиции дважды бомбили. После та-28

кого кромешного ада, во взводе осталось чуть

больше половины солдат, но они не дрогнули, не

отступили. Отразили три атаки врага и подбили

два танка, которые теперь дымились, не доехав

совсем немного до окопов. После схватки с врагом, обходя своих бойцов, лейтенант хлопал ребят

по плечу, и на его уставшем лице светилась улыб-ка. Больше всего командир был доволен пулемёт-чиками. Расчет сержанта Каримова не подвел –

косил фрицев как траву. Если бы не умелые дей-ствия пулемётчиков, то еще не известно, как бы

все сложилось. «Молодцы, — сказал лейтенант, об-ращаясь к Каримову и его напарнику, — будете

представлены к наградам!»…

После того, как на позиции пришла смена, из-мученные боями солдаты медленно добрались до

своей землянки. Она была хорошо протоплена, а

вот с ужином вышла незадача. Напрасно лейтенант

кричал на повара, грозил ему оружием. Тот только

опустил голову и разводил руками. Что он мог сделать: машина с продуктами где-то застряла, а может и вовсе попала под бомбежку. Выехала со

склада вовремя, но до места назначения так и не

добралась. Плохо ложиться спать на голодный же-лудок, но видно придется, ничего не поделаешь…

Солдаты недовольно ворчали, но на фронте

всякое случается. В конце концов, измотанные лю-ди смирились с тем, что остались без ужина. Они

уже начали устраиваться на ночлег, но тут заметили

большой мешок, который лежал в углу. Его, наверно, во время боя привезли ребята из военно-полевой почты. Оказалась, что это посылка сержанту Каримову, хотя он всё никак не мог понять от ко-29

го она. Когда вскрыли мешок, радости бойцов не

было конца. Какой — то неизвестный, но очень добрый человек позаботился о них. В посылку он положил и отборный рис, и вяленное верблюжье мясо, и

приправы, и даже сухие лепёшки. Повар очень старался и вскоре уже все с удовольствием ели навари-стый суп. Его сварили так много, что хватило и со-седнему взводу.

А потом все пили чай. Никогда еще за всю их

службу он не был таким вкусным. От посылки исхо-дило настоящее благоухание. Бойцы чаевничали

долго, наслаждаясь вкусом сладкого изюма, кураги

и долек высушенной дыни. Солдаты благодарили

сержанта, а он лишь слегка улыбался в ответ. Потом

все уснули, только Каримов долго лежал с откры-тыми глазами, уставившись в потолок землянки. Он

думал и, наконец — то, вспомнил, как дедушка однажды рассказал ему о дальнем родственнике, которого звали Али и даже показал фотографию. На ней

был седобородый старик, в халате и тюбетейке. Так

вот значит, кто выручил их всех в трудный момент.

Засыпая, в полудрёме сержант тихонько шептал:

«Ах, спасибо Вам, дедушка Али, ах спасибо»…

30

ПАШКА-ХУЛИГАН

В старом ремонтном цеху повисла непривычная тишина. Искореженные на фронте и привезен-ные сюда военные грузовики замерли в молчали-вом ожидании. Целую неделю здесь стоял гул и

лязг. У машин в три смены хлопотали люди. Не жа-лея сил и отдыхая урывками, они восстанавливали

легендарные «полуторки». Однако, в один из вечеров, начальник цеха вдруг заметил, что пожилая

шлифовальщица уснула прямо за рабочим столом.

Она, в полудрёме, всё ещё продолжала двигать рукой, как бы соскабливая ржавчину с детали. От уви-денного, у инженера, убелённого сединой, больно

сдавило сердце. Шлифовальщицу звали Матрёна

Ивановна, и ей было уже 67 лет. Никто не заставлял

её работать. Она сама пришла и