– Но не с таким же букетом ароматов! – проговорила Дивота.

– Откуда тебе знать?

– Другого такого просто не существует, – заявила горничная.

Элен протянула к флакончику руку. Вреда от него, пожалуй, не будет.

– Минуточку, chere. Распахни-ка, пожалуйста, свой пеньюар.

– Что?

– Это масло, и его следует втереть в кожу плеч и рук.

Элен понимала, что Дивота старалась ей помочь. Она ведь так беспокоилась о ней, все время давала какие-то советы. Элен не стала бы отрицать, что в эти минуты ей необходима была любая помощь, которая могла поднять ее дух перед тем, как отправиться к алтарю, где они с Дюраном обменяются своими клятвами.

Легким движением плеч Элен сбросила пеньюар и протянула ладошку, чтобы Дивота налила в нее немного ароматной жидкости. Следуя указаниям горничной, девушка осторожно перелила часть масла на другую ладонь и провела ими по плечам, по ямочке под горлом, вдоль рук до локтей и кистей. Но этого Дивоте показалось мало. Служанка налила ей еще несколько капель и настояла, чтобы Элен растерла их по белым полушариям грудей и по животу до самого низа.

Когда Элен начала растирать свое тело, Дивота тихим, низким голосом что-то запела. Звуки ее песни, похожей на молитву, заставили девушку вспомнить о слухах, будто бы Дивота, будучи приверженкой культа вуду, поклоняется древним, привезенным из Африки божкам, а еще поговаривали, что в языческих ритуалах она выполняет роль жрицы. Обычно таким жрицам приписывали некую странную способность вызывать смерть человека проклятием или уколами иголок или спиц в изображающую этого человека куклу, а кроме того – способность оживлять умерших, умение приготовлять питье, которое обращает любовь в ненависть, и наоборот.

«Сказки и только сказки», – подумала Элен. Дивота казалась такой обычной при свете свечей в своем белом, накрахмаленном фартуке, с темно-карими, полными любви, сочувствия и заботы глазами.

Запах душистого масла обволакивал Элен, почти лишая ее сил.

– Хорошо, очень хорошо! – тихо проговорила горничная. – Когда ты окажешься в объятиях своего мужа, он испытает волшебное воздействие этого аромата, который в сотни раз увеличит его мужскую силу. Он сразу же окажется в твоей власти и всегда будет доставлять тебе удовольствие всеми доступными ему способами. Никакая другая женщина уже не сможет привлечь его к себе.

– Все это очень хорошо, – насмешливо заметила Элен. – А что, если он искупается? Или искупаюсь я?

Дивота нахмурилась:

– Ты не должна так легкомысленно к этому относиться. Конечно, при купании это масло смоется. Поэтому тебе придется наложить его снова.

– А если я дотронусь до другого мужчины? Он что, тоже может оказаться в моем плену?

– Смотри, чтобы такого не случилось! Если только сама этого пожелаешь.

Казалось, Дивота говорила о каких-то нереальных вещах. «Однако, – подумала Элен, – в эту игру стоит сыграть». Она легонько постучала по своей головке.

– А со мной все будет в порядке? Не окажет ли это на меня какого-нибудь воздействия? – продолжала удивляться девушка.

– Для тебя это не более чем обычные духи, просто они обладают свойством удерживать мужчину при себе, если того захочется женщине.

– Я, впрочем, не уверена в том, что Дюрану нужно мое любящее сердце. Похоже, он ищет путь к папиным землям.

– Доверься мне, chere. А сейчас нам пора одеваться, чтобы твой папа не рассердился.

Свадебное платье Элен, сшитое по моде, которую диктовал Париж, было из шелка кремового цвета с низким квадратным вырезом, с буфами на рукавах и ниспадающей от самого бюста свободной юбкой, расшитой по подолу золотыми нитями. Вырез платья тоже был украшен изящной вышивкой в виде завитков и листьев. Ее волосы, собранные толстой косой с вплетенной в нее золотой лентой, были уложены над лбом короной. На шее поблескивало изящное ожерелье с камеей, когда-то принадлежавшее ее матери, а в ушах – золотые сережки, которые вместе с кашмирской шалью и веером из пластин слоновой кости Элен получила в подарок от жениха в «корзинке для невесты».

Обычно Элен не пользовалась пудрой, румянами и помадой, но, поскольку в этот вечер она выглядела необыкновенно бледной, то согласилась, чтобы на губы ей наложили немного карминного крема и слегка, прошлись по скулам красной испанской бумагой.

Дивота не скупилась на комплименты, когда девушка наконец была готова к выходу. Элен поблагодарила горничную, но сама не испытывала никакой радости. Ее не волновало, что могут подумать о внешнем виде невесты гости или близкие, включая и Дюрана. Она чувствовала себя жертвой перед закланием и хотела лишь одного – чтобы свадебная церемония закончилась как можно скорее.

В дверь постучал дворецкий и напомнил, что пора спускаться.

Внезапно засуетившись, Дивота огляделась в поисках веера Элен, а также букетика желтых роз с веткой папоротника. Передав все эти вещи Элен, Дивота торопливо, но крепко обняла ее и поспешила открыть перед девушкой дверь.

Раздавшаяся снизу музыка возвестила о появлении невесты. Звуки возносились вверх к галерее, на которой стояла Элен. Глубоко вздохнув, она двинулась вперед.

– Помни, – чуть слышно сказала ей Дивота, – твой муж будет тебя очень любить...

Дом Ларпенов был выстроен из известняка, доставленного с большими трудностями с гор острова. Он избежал пожаров в те годы, когда отец Элен находился в эмиграции, но не избежал участи остальных разграбленных домов и получил серьезные повреждения. Большая часть великолепной мебели пропала из комнат, а пол галереи испещрили глубокие царапины, оставшиеся после того, как тяжелые предметы выволакивали из дома. Перила галереи, искусно вырезанные из того же мягкого известняка, сохранили следы от ударов мачете и штыками, а несколько балясин в форме урн вообще отсутствовали – их, несомненно, либо выбили из балюстрады по небрежности, либо унесли для каких-то прочих целей. Резное изображение ананаса, когда-то украшавшего стойку перил каменной лестницы, спускавшейся с террасы, тоже исчезло. И чтобы скрыть зияющую дыру на этом месте, на стойку водрузили фаянсовую вазу, наполненную свисающими ветвями розовой герани. Такие же вазы стояли вдоль лестницы на одинаковом расстоянии одна от другой и, кроме того, у подножия лестничного марша.

Элен, задержавшись на верхней ступеньке лестницы, посмотрела вниз. На небольших золоченых стульях полукругом перед алтарем расположились гости. В первом ряду восседал ее отец. Алтарь был задрапирован золотыми и красными тканями и окружен вазами с ветками папоротника. Перед алтарем, приготовившись к церемонии, стоял священник в стихаре. Вместе со всеми приглашенными он ожидал, когда наконец к ним спустится невеста.

Слабый шумок разговоров стих и послышался только шорох платьев, когда собравшиеся внизу обнаружили появление Элен и повернули головы в ее сторону.

Музыка приглашенного на свадебную церемонию трио зазвучала громче. Гости поднялись со стульев, чтобы поприветствовать невесту. Потом возникло какое-то движение, из-под галереи выступил Дюран и остановился у подножия лестницы, рядом с последней стойкой перил. Он стоял, ожидая ее, с довольной улыбкой на лице, в камзоле с двумя фалдами из золотистого сатина и белых бриджах по колено.