– Да ты-то при чем?

– Да при том, что желала его смерти. Он ведь с детства издевался надо мной. Унижал и втаптывал в грязь. Никто об этом не знал. Я скрывала от мамы, от сестры.

– Не знал, что все так запущено… Было.

– Ты многого обо мне не знаешь.

– Но я бы хотел… Узнать. Слушай, – Максим положил руки на стол и подался вперед, – может, я смогу тебе чем-то помочь?

– В смысле?

– Поехали со мной в Нижневартовск. Чего тебе здесь сидеть? Ни работы, ни будущего.

– Да уж найду что-нибудь.

– А пока будешь искать, потеряешь время.

Хм, а ведь он прав. Мне срочно нужна работа, иначе не успею собрать деньги.

– И что я буду делать в твоем Нижневартовске?

– Зарабатывать деньги. Они ведь тебе нужны? – улыбнулся Макс. – Я помогу с работой, квартирой.

– А там сто тысяч за пару месяцев реально заработать? – воодушевилась я.

Кто знает, вдруг это мой единственный шанс.

– Реально. Администраторы на Севере получают очень хорошие бабки. Подумай. Только не долго.

Предложение Саранского, конечно, оказалось весьма кстати, но меня не особо радовала перспектива оказаться у него на попечении. Я еще раз все взвесила в уме и, бросив на Макса беглый взгляд, поднялась.

– Мне нужно домой. С тобой забываешь обо всем.

Зацепив сумочку, направилась к выходу из кафе, как вдруг Максим окликнул меня.

– Рита, подожди!

Я остановилась и невозмутимо глянула на него через плечо.

– Я тебя провожу. Нам же в один дом.

Бабушка Макса жила в нашем доме.

– Не стоит. Я хочу побыть одна.

– Мы еще увидимся?

– Не знаю. – Я пожала плечами и вышла из заведения.

Стоило только оказаться дома, как Мышка тут же бросилась в мои объятия.

– Ритуль, его больше нет, – зарыдала она, прижимаясь ко мне.

Я провела рукой по мягким светлым волосам младшей сестренки и шепнула на ухо:

– Все будет хорошо, родная. Поплачь. Со слезами уйдет боль.

Со слезами уйдет боль… Кто это сказал? Девушка, которая уже долгие годы не знает, как нужно плакать; которая за свое детство столько слез пролила из-за отчима, что разучилась это делать? Советы давать легко. Труднее самой им следовать.

– С мамой все хорошо?

– Да, – шмыгнула носом Мышка и отстранилась от меня. – Она спит. Рит, папу ножом порезали, а тело с лесов сбросили. Что за скоты это сделали?

Она снова заплакала.

Услышав о ноже, сразу вспомнились отморозки на улице, которые вымогали у меня деньги. Сердце кровью облилось. Наверное, они убили Виктора! Страх за жизни близких и свою затаился в груди. Если эти типы способны на убийство, то нужно как можно быстрее расплатиться с ними. Мама не должна ни о чем знать, хватит с нее расстройств. Как-нибудь справлюсь сама! А поскольку в долг безработной вряд ли дадут, остается лишь один выход – принять предложение Макса.

***

Почти неделя прошла со смерти отчима. Все это время я жила, как на автопилоте, постоянно прокручивая в мыслях слова бандитов. Выбор дался нелегко. То я была полна решимости, то теряла ее в какой-то момент. Уехать на Север, оставив родных без присмотра – это казалось нелепостью. Но чем смогу помочь, если останусь? И я решилась. Нужно поговорить с мамой и Мышкой, озвучить свое решение. Застав их обеих в зале, выключила звук телевизора и села между ними на диван.

– Мама, Маша, я давно хотела поговорить с вами, но не было подходящего момента… Завтра я уезжаю в Нижневартовск. Мне предложили там работу.

– Кто? – в один голос воскликнули они, удивленно глянув на меня.

– Максим Саранский.

– Саранский? Правда? – переспросила Мышка. – Это тот, в которого ты была по уши влюблена? К которому бегала по ночам? А мама потом до полночи обзванивала всех твоих подруг…

На губах сестры появилась улыбка. Улыбка, которую я не видела последние несколько дней. С момента смерти отчима.

– …Пока не увидела, как Рита разгуливает с ним под ручку, – с грустью проговорила мама.

– Да, да, да! Это тот самый Максим Саранский, – я накрыла одной ладонью колено мамы, другой – Машкино.

– А не боишься ехать в незнакомый город? – спросила сестра.

– Не-а, – я покачала головой, – не боюсь. Лучше ходить по лезвию ножа, чем постоянно чего-то опасаться. Ведь так?

– Ты права, Риточка, – поддержала мама, – езжай с Богом. Но не забывай про нас.

– Я буду звонить, мам. Надеюсь, вы тоже.

***

Я не помнила, что такое отцовская ласка, потому что была слишком маленькой, когда умер папа. По рассказам мамы, он сильно болел, и вскоре его не стало. Спустя несколько лет в нашем доме появился Виктор, а через год родилась Маша. С тех пор, как я пошла в школу, отчим начал выказывать на мне свое недовольство. Я стала замкнутой, необщительной, никого к себе не подпускала. Втемяшила в голову, что другие тоже могут оказаться такими жестокими. Боялась открыть душу и получить плевок.

Но все изменилось, когда в нашем классе появился Максим. Братья Саранские переехали к нам в Талицу с Севера, когда Максу было тринадцать, как мне, а Денису на год меньше. Был у них еще один старший брат, но на тот момент он уже закончил школу. В Максима влюбилась сразу. Как только увидела, во мне что-то перевернулось. Непременно захотелось пройти мимо, улыбнуться и поймать ответную улыбку. Я поняла, что это любовь. Первая любовь. Стала посылать ему анонимные записки с признаниями в любви, стихи. Чувства изменили меня. Я больше не боялась открыть свое сердце, вновь стала общительной, увлеклась танцами, вернула расположение одноклассников. Жизнь заиграла новыми красками, потому что в сердце жила любовь. И мне достаточно было того, что этот мальчишка просто находился рядом.

Прошли годы. В день своего совершеннолетия я рассказала Максиму о своих чувствах, и у нас завязались отношения. Это были времена, когда мы жалели, что в сутках всего двадцать четыре часа. Расставались только за тем, чтобы выспаться, и снова бежали друг к другу. Иногда даже поесть не успевали. И все было хорошо до тех пор, пока Макс не уехал на Север. Там он поступил в университет, и наше общение постепенно сошло на «нет». Вскоре до меня дошла весть (через наших общих знакомых), что Макс нашел другую. Я пыталась дозвониться до него, но бесполезно. Предательские гудки рвали душу на части…

Отворив дверь местного кафе, я скрылась за ней от любопытных взглядов местных бабулек на лавочке у входа, не пропускающих ни одной сплетни. Огляделась. Небольшой зал кафешки был уставлен квадратными столиками. На белоснежных скатертях стояли вазочки с искусственными полевыми цветами. Окна закрывали легкие полупрозрачные занавески. Максим сидел за вторым от окна столом и пил кофе. Я на несколько секунд замерла, словно зависла, невольно залюбовавшись его брутальной внешностью. И, усмирив последние сомнения, подошла.