словно упивалась этим чувством, мечтая отплатить нерадивому родителю за все свои обиды. Ненавидя отца, она перенесла часть своей ненависти и на мать, обвиняя и её в своих бедах.

Трудно сказать, что было бы с Машей, если бы не мама. На то она и мама, чтобы простить всё, забыть обо всех и вся, кроме своего чада, которое надо любыми правдами и неправдами вернуть на путь истинный. Только сама став матерью, Маша смогла оценить те жертвы, которые ради неё принесла её мама. Поняла, что никогда в жизни не сможет оплатить свой дочерний долг.

Юность, пришедшая на смену трудным подростковым годам, сгладила многое, заставила переосмыслить прошлое, забыть обиды и неудачи. Прошло и то острое восприятие отцовского предательства, которое питало неокрепшую душу все эти годы. И в этом тоже была мамина заслуга. Никогда и ни при каких обстоятельствах она не говорила плохо о Машином отце, сердцем материнским предчувствуя, что это не только усилит страдания дочери, но и умножит ненависть, которая, став источником зла, погубит неокрепшую душу.

Закружившись в вихре счастливых дней юности, Маша уже не испытывала былой неприязни к отцу, не лелеяла надежды отплатить ему за украденное детство. Она словно бы забыла свою обиду, и только в потайных уголках сознания теплилось потаенное чувство, что когда-то в её жизни появится тот, кого раньше называла она папой.

Пришло время любить и быть любимой. Пришло самое большое на свете счастье — стать матерью. Но жизнь прожить — не поле перейти… Вот и она не смогла сохранить семью, растит дочь одна, правда, её положение нельзя сравнить с тем, что пережила когда-то и вынесла на своих плечах её мама. Да, дочь Марии видит отца по «дежурным» дням, но он не бросил их, не предал. Просто два взрослых человека не смогли сохранить свою любовь. Так бывает.

III

Прошлое непоправимо. Его можно лишь забыть. До сего дня Марии казалось, что ей удалось это. Казалось? Нет! Прошлое всегда было с ней, как бы глубоко ни спряталась давняя боль. Тот, кого она многие годы считала предателем, неожиданно появился в её жизни, разбередив уже зарубцевавшуюся рану. Почему же так тяжело восприняла она ожидаемую и все же столь неожиданную встречу? Разве не хотелось ей увидеть этого человека? Посмотреть ему в глаза и задать один единственный вопрос, мучивший её всю жизнь?

Вновь и вновь, то ли себе, то ли дочери задавала она свои бесконечные «почему?» А Даша, впервые в жизни услышавшая эту исповедь, прильнув к матери, пыталась подобрать нужные слова, но, не найдя их, расплакалась вместе с ней.

‒ Почему ты никогда не рассказывала мне об этом, ‒ чуть успокоившись, спросила дочь, ласково заглядывая в материнские глаза.

‒ Тяжело было вспоминать всё, да и тебя не хотелось расстраивать. Ты, ведь, огорчилась бы? А ещё… стыдно было за твоего деда.

‒ Бедная моя, как тебе было плохо, ‒ тихо прошептала Даша, обнимая мать, ‒ бедненькая! Я так тебя люблю!

‒ Да, мне не повезло с папой, зато мама у меня самая лучшая на свете! А я так часто её обижала, ‒ созналась Мария.

‒ Как я тебя?

‒ Намного хуже! Ты, по сравнению со мной, просто ангел! ‒ сквозь слёзы улыбнулась Мария, неожиданно почувствовавшая облегчение от того, что в этот момент её самый дорогой человечек был рядом с ней.

Мать и дочь долго сидели обнявшись, и казалось, что нет в эти минуты никого, кто бы так сильно нуждался друг в друге, кто испытывал бы такое взаимное чувство сопереживания.

‒ Что же мне делать, Дашенька? — растерянно глядя в глаза дочери, спросила Мария. И сам вопрос, и то, как она посмотрела на свою девочку, которую ещё вчера считала маленькой и несмышленой, было неожиданным как для самой матери, так и для дочери. И Даша, её Даша, словно почувствовав меру своей ответственности, вслух сказала то, о чём Мария боялась признаться даже самой себе.

‒ Мама! Мы должны найти его! Ты ведь этого хотела всю жизнь!

‒ Да, хотела.

‒ Вот видишь, значит, надо его найти! Наверное, ему тоже хотелось увидеть тебя! Поэтому и пришёл!

‒ Наверное, хотел, ‒ машинально гладя руку дочери, как эхо, тихо повторила Мария. И в этот момент вспомнила она почему-то не те дни, когда они с мамой переживали самые тяжёлые времена, а свои ранние годы и ощущение присутствия ласкового и сильного отца. Это чувство, впитанное когда-то всем её существом, не смогли стереть ни годы, ни поступок отца. Своим взрослым рассудком она давно поняла, что тот, руководствуясь благими намерениями, может быть, искренне желал исправить ситуацию, но проявил малодушие и предпочёл уйти от психологической нагрузки и заботы, переложив бремя ответственности на слабые женские плечи. Не может быть, чтобы сам он не чувствовал своей вины! Как же прожил он с этой ношей долгие годы, почему только теперь, через четверть века, снова появился в жизни Марии? Неужели для того, чтобы покаяться? А быть может, надеялся на помощь?

‒ Мама, он обязательно придёт ещё раз, ведь он должен понять, что тебе нелегко принять его возвращение, ‒ нарушив паузу, снова взяла инициативу в свои руки Даша. — Давай подождём! Он обязательно придёт. Давай подождём!

‒ Подождём, ‒ опять, как эхо, повторила Мария, в очередной раз удивившаяся тому, что её дочь рассуждает, как взрослая. — Давай подождём! ‒ И тон, которым были произнесены эти слова, и сами слова, послушно повторявшиеся ею, словно подчёркивали совершенно новые взаимоотношения, установившиеся с этого момента между матерью и дочерью. Сострадание, так явно выраженное Дашей, вызвало у Марии прилив любви и нежности, смешанной с чувством бесконечной благодарности к своему повзрослевшему ребёнку. И на фоне этого совершенно нового состояния души сегодняшнее событие показалось не столь драматичным.

IV

С отрешённым видом Евгений Павлович брёл по улице. Только что его дочь, с которой он расстался двадцать пять лет назад, закрыла перед ним дверь своего дома. В том, как отреагировала она на неожиданное появление отца, не было её вины Он, на склоне лет решившийся на встречу с дочерью, предвидел что-то подобное, и произошедшее не стало сюрпризом. Слишком велика была его вина, слишком долго он отсутствовал в жизни дочери. Во всем виноват только он. Он осознал это давно, как осознал и то, что за всё в жизни надо платить.

Медленно брел он по улицам города, где родился, где прошло детство, промелькнули юность и молодость, где встретил он