чем-то прав. Попробовать показать Амалию необычной целительнице стоило.

На следующее утро они встали рано и продолжили путь.

Чем дальше они ехали, тем неуютнее чувствовала себя Мари. На второй день света стало еще меньше. Этот лес, он словно… Как будто он тоже болеет. Мари взглянула на свой красный плащ, внезапно обрадовавшись его цвету. В таком унылом месте она неожиданно стала самым ярким пятном.

Они прибыли в город ближе к вечеру. Или это лишь вторая половина дня? Сложно понять. Но Мари обрадовалась любым признакам жизни после их одинокой поездки и широко улыбалась первым встречным прохожим.

Мужчины, женщины и дети выходили из своих хижин с соломенными крышами, чтобы поглазеть на прибывших. Но никто не отвечал на ее улыбки. Лишь один мальчишка протянул руку, чтобы помахать Мари, но мать его быстро оттолкнула, скрыв за своими юбками.

Вскоре появились и каменные постройки. Они стали теснее прилегать друг к другу, а магазины, лавки и другие большие здания словно начали сливаться воедино. Телега ехала дальше, пока взору Мари не открылась городская площадь.

— Отец, — задумчиво сказала она. — Не похоже, что здесь недавно была лихорадка.

— Что ты имеешь в виду?

— Все эти люди… Мастерские переполнены, на площади тоже много народу.

Варин пожал плечами.

— Ставлю на то, что они такие же, как мы.

Его беспечное объяснение не успокоило Мари. Более того, она заметила, что отец не оставил ее замечание без внимания и стал оглядываться по сторонам, нахмурив брови. Но он так ничего больше и не сказал.

Когда они подъехали к колодцу в центре площади, Варин остановил лошадь и велел Мари оставаться с матерью. Он поднялся по ступеням самого большого здания и зашел внутрь. А когда вылетел оттуда через пару минут, его пытались догнать Айзек и какой-то толстяк.

— Но вы должны стать нашим новым кузнецом! — воскликнул Айзек.

— У вас уже есть один, я видел кузницу.

Айзек нахмурился и открыл рот, чтобы что-то сказать, но Варин его опередил.

— Вы говорили, что болезнь выкосила город. Как-то не похоже!

Мари улыбнулась, услышав слова отца.

Пока Айзек думал над ответом, инициативу перехватил раскрасневшийся толстяк.

— Наш кузнец молод, буквально мальчишка, и нам нужен ваш опыт.

— А вы вообще кто? — рявкнул Варин.

— Я Отто, бургомистр…

— Что ж, Отто-бургомистр. Мы здесь, чтобы увидеть вашу целительницу!

Заискивающая улыбка на миг исчезла с лица Отто, но тут же появилась снова.

— Полагаю, вам бы хотелось увидеть ваш новый дом…

— Целительница! Или мы уходим.

Бургомистр выглядел растерянным, но в конце концов кивнул и повернулся, махнув рукой в том направлении, которое нужно Варину. Отец Мари запрыгнул обратно в телегу, щелкнул лошадь и всего через две улицы они оказались на пороге нужного дома. Айзек и Отто поспевали за ними, как могли.

Хижина целительницы мало чем отличалась от других, за исключением травяного сада вдоль всего пути к двери. Мари кольнуло беспокойство, когда она заметила, что все растения тут чахлые и больные. Вероятно, так на них сказалось отсутствие солнца, которого в городе было не больше, чем в лесной чаще.

На пороге дома показалась высокая и худая женщина, и она вовсе не выглядела как чужестранка с Востока. Как и у всех, кого Мари успела рассмотреть, у нее была землистого цвета кожа и серые круги под глазами. Тусклые волосы небрежно связаны на затылке под неопрятным синим чепцом.

Пока Варин осторожно вытаскивал жену из телеги, бургомистр подбежал к женщине и принялся что-то с жаром шептать ей на ухо. Ее глаза немного расширились, и Мари не понравился этот взгляд. А паника, тронувшая лицо целительницы, чуть не заставила ее паниковать самой.

Комната, куда Варин внес Амалию, была темной и холодной. Всего одна свеча горела на длинном узком столе, так что у Мари не получилось толком осмотреть обстановку. Однако света хватало на то, чтобы она заметила лишь одну полку с жестяными банками, большинство из которых покрылись вековой пылью.

Беспокойство Мари усилилось. Ей довелось один раз побывать в доме старого целителя в ее родной деревне. И там у нее глаза разбегались от мисок, кастрюлек, склянок и ведер до краев набитых сушеными травами.

Бургомистр убрал всё лишнее со стола, чтобы Варин мог уложить туда жену.

— Что… — начала было целительница, но Айзек ее перебил.

— Помнишь, Ленни, я говорил тебе о женщине с сонной болезнью?

— О…

Женщина уставилась на него и на несколько мгновений показалась полностью потерянной. Затем она кивнула.

— Да, я помню.

Она подошла к полке с пыльными банками и потянулась за четырьмя. Затем взяла ступку и пестик и принялась измельчать и смешивать травы. Мари внимательно наблюдала за ее работой, пытаясь понять, из чего именно состоит смесь. Амалия научила ее немного разбираться в свойствах трав, и теперь происходящее нравилось девочке всё меньше.

И дело даже не в том, что отвар, который стряпала женщина, казалась слишком простым для такой сложной болезни. В настоящий ужас Мари пришла, когда увидела, чтоименноцелительница вытащила из очередной банки. Засохшая темно-зеленая ветка с колючими лепестками и пушистыми оранжевыми бутонами.

— Нет! — воскликнула Мари.

Все подпрыгнули.

— Это же лисья пятка!

Даже целительница посмотрела на нее так, словно она говорила на чужом языке.

Мари осознала, насколько грубо она, должно быть, прозвучала. Какая-то девчонка поправляет взрослую опытную женщину. Но правда была в том, что Мари знала всё об этом растении, ведь когда ей было два года, она его почти съела.

Мать оглянулась как раз в тот момент, когда дочь поднесла его губам. Амалия бежала к дочери так быстро, что уронила глиняную миску. Она успела отдернуть руку Мари и не допустила прикосновения цветка к языку.

Лисья пятка росла в их саду, чтобы с ее помощью залечивать раны, но ее ни в коем случае нельзя было есть.

— Если раздавить цветы в травах, смесь станет ядовитой, — теперь пояснила Мари свой возглас.

Удивленный взгляд отца превратился в свирепый.

— Вышла отсюда, — процедил он.

Мари покраснела, но осталась стоять. Отец подлетел к ней и схватил за руку, вытолкав ее за дверь.

— Что ты вытворяешь? — яростно прошептал он.

— Лисья пятка опасна…

— По-твоему, целительница не знает своего дела? Решила, что в тринадцать лет умнее её?

В Мари поднялась волна обиды вперемешку с возмущением.

— Посмотри вокруг, — ответила она громким шепотом. — Эта женщина явно не с Востока, они нам наврали! И наврали о лихорадке…

— Еще одно слово, и пожалеешь, что появилась на свет.

— Да очнись ты уже! — Мари сорвалась на крик. — Если ты позволишь дать маме