все было не так уж и хреново. Пойти в качалку, приналечь на мясо-творог-яйца, и через полгодика на меня вполне можно будет смотреть без слез. Подбородок вполне мужественный, кисти норм такие, в кулак внушительный складываются. С подушечками пальцев левой руки что-то… Жестковаты, как будто мозоли плотные на самых кончиках. Я что, еще и гитарист?

А что, логично. Я говнарь, а это — моя Говнарния. Такое вот заслуженное посмертие, кушай с булочкой, не обляпайся.

— Ну Вова, блин! — в дверь снова заколотились. Разбуженный Бельфегор жаждал общения с крошечным унитазиком. Стоп, как он меня назвал? Вова?

— Бельфегор!!! — истерически заорал из комнаты Астарот. — Мы же договаривались использовать только наши истинные имена!

— Я в туалет хочу, а Вовка там опять засел! — огрызнулся Бельфегор. — Какой он, блин, Велиал сейчас?

— Да выхожу я… — пробормотал я, хватаясь за ширинку. Природа намекала, что если я выйду, не сделав все положенные дела, то ссать придется в окно. Вжикнула молния. Ну хоть тут природа меня не обидела. Хотя не уверен, что прежний хозяин тела, хоть и носит кличку демона-искусителя и вместилища порока, хоть раз пользовался им по назначению, а не только для того, чтобы в туалет сходить.

— А пожрать у нас ничего нет? — раздался из комнаты жалобный голос четвертого говнаря, толстенького.

— Дома пожрешь! — заорал Астарот и снова заколотился в дверь ванной. Теперь они вдвоем с Бельфегором стучали. И кажется, чахлая дверь под их напором скоро проломится.

Я открыл шпингалет и впустил в сортир приплясывающего от нетерпения Бельфегора. Стоя он выглядел еще более тощим, чем лежа. Длинные рыжие патлы он собрал в спутанный пучок на затылке, мордашка совсем еще детская, гладкие щеки покрыты коричневой россыпью веснушек. Если бы на улице встретил, вообще подумал бы, что это девчонка. Хотя какие в Говнарнии могут быть девчонки? Это явно пристанище суровых дрочеров, которые живых женщин только в порнухе видели.

С Астаротом мы были примерно одного роста, Бельфегор на полголовы пониже, а четвертого я стоя пока что не видел. Астарот с ведром наперевес выскочил на лестничную клетку и помчался вниз по лестнице, звеня бутылками.

А толстячок-Бегемот, воспользовавшись случаем, сунул нос в холодос. Нет, у бабушки был другой. У нее была массивная «Бирюса» с хромированным рычагом, а это — крохотный «Саратов».

— Тебе же сказали, дома пожрешь, — сказал я, оттащив толстяка за ремень.

— Да я до дома не дотерплю! — взвыл толстяк, отмахиваясь от меня. — Я только картоху одну и колбаса вот тут… Фу, ливерная!

— Продукты положи, — я отвесил пенделя под жирненький зад. — Не ты покупал, фигли грабки тянешь?

— Ну ты че? — распетушился Бегемот. — Если я не поем, у меня голова начинает болеть, ты же знаешь!

— А у меня голова начинает болеть, когда ты себя как крыса ведешь, — скривился я. — Тебе сказали — нельзя, чего лезешь?

Толстяк разжал пальцы, почти сомкнувшиеся на куске ливерной колбасы и повернулся ко мне. На лице — праведный гнев, пухлые щечки порозовели. Надеюсь, от стыда. По обстановке же понятно, что мама Астарота — дама явно небогатая. И что кормить великовозрастных приятелей бестолкового сынули для ее кошелька, мягко говоря, накладно. У нее, вон, даже холодос откуда-то со свалки истории. И микроволновки нет. И посуда на сушилке такая, будто она ее на барахолке у бомжиков прикупила. А эмалированный чайник ей в нагрузку дали.

— А чего ты раскомандовался-то? — ноздри толстяка раздувались, руки он упер в упитанные бока. Но страшно мне все равно не стало. «Красная панда поднимает лапки вверх, чтобы казаться больше и напугать противника». Эта картинка у меня на телефоне долгое время стояла, а раскрасневшийся толстячок мне как раз ее напомнил сейчас.

— А ты что-то в этот холодос положил, чтобы к нему грабки тянуть? — я приподнял одну бровь. Интересно, кинется в драку за кусок ливерной колбасы?

Не кинулся. На детском личике появилось нервное беспокойство, типа: «А не дофига ли я тут навыстебывался?» Он потоптался на месте и закрыл холодильник.

— Вы еще не ушли что ли? — Астарот ворвался в квартиру, размахивая пустым ведром. Быстро сунул его под мойку и принялся выталкивать меня и Бегемота к двери. — Шевели булками, Абадонн!

Абадонн? Ах, ну да. Наверняка эти ребятишки сами себе клички выбирали. А где вы видели толстяка, который всерьез назовет себя Бегемотом?

— Бельфегор, вылезай давай! — Астарот стукнул несколько раз кулаком в дверь ванной.

— Не могу! У меня… это… В общем, не могу я! — захныкал из-за двери Бельфегор.

— Ладно, скажем, что ты только пришел, — а вы двое топайте уже! — Астарот метался по коридору и комнате, хватая вещи. Сунул мне в руки ту самую джинсовую куртку, на которой я спал. И кроссовки, изрядно стоптанные. — Давайте-давайте, она уже, наверное, в подъезд зашла, подниметесь на третий, там обуетесь!

Он так отчаянно спешил, что я уже даже начал за него переживать. Успеет или не успеет?

Не успел. Ключ скрипнул в замке, когда Астарот дотолкал нас почти до двери. Которая, по закону подлости, открылась именно в этот момент.

Глава 2

«Сейчас будет скандал», — отстраненно подумал я. Женщина остановилась на пороге и какое-то время в упор смотрела прямо на меня. Ну да, в очереди на выход я стоял самым первым. И смотрел на нее, собственно. Дамочка под сорок, лицо уставшее, с черными разводами поплывшей туши под глазами. На голове какое-то подобие прически с начесом из светлых волос с темными корнями. Темно-синий плащ явно знавал и лучшие времена. В целом, симпатичная дамочка, если вам нравятся бабы-ягодки из старых советских фильмов.

— Это что ещё такое? Опять? — мама резко скукожившегося до размеров нашкодившего подростка Астарота решительно оттерла меня плечом и со всего маху огрела своего непутевого сынулю мокрым зонтом.

— Кто мне клятвенно обещал, что больше никогда, а?! — зонт взлетел снова. На меня посыпались холодные брызги.

— Мама, да ребята только зашли, честно! — ныл Астарот, прикрывая руками голову. На которую продолжали сыпаться удары зонтиком.

— Только зашли и сразу накурили, да? — в голосе мамы появились визгливые истерические нотки. — Господи, да за что же это мне?

Женщина бросила на пол тряпичную сумку, зонт, кокетливую сумочку из кожи молодого дерматина. И сама устало опустилась на полочку для обуви.

— Мы уже уходим, — быстро заговорил опомнившийся Астарот. — У нас репетиция, а потом ещё надо… Обувайтесь быстро! Борька, вылезай уже из тубзика!

Бегемот принялся неловко натягивать стоптанные кроссовки, споткнулся о картофелину, выкатившуюся из сумки. И обязательно упал бы, будь коридор хоть немного попросторнее. А так он просто навалился на стену и ухватился за мою футболку.

Щелкнул шпингалет сортира, наружу высунулась конопатая рожица Бельфегора.

— Здрасьте, Татьяна Анатольевна! — с лицом типичного