Подруга Лили Сафоновой, Татьяна Лазарева, жила в одной автобусной остановке от дома потерпевшей. Петя быстро нашел нужные ему подъезд и квартиру и позвонил. Дверь открыла симпатичная девушка лет двадцати пяти.

— Милиция, да? — спросила она Прохорова, не дав ему перевести дыхание. — Вот уж никогда б не сказала.

Оперативник поморщился. В словах девицы ощущалась какая-то только ей понятная логика. Если она так же будет вести беседу, он рискует уйти ни с чем.

— И все же вы догадались, — оперативник изобразил улыбку, — что говорит о вашей проницательности и интуиции.

— Ерунда, — отмахнулась Татьяна. — Вадик должен был рассказать обо мне. Мы с ним ведь последние, кто видел Лилю живой. Я ждала вас.

— И все-таки не рекомендую открывать незнакомцам, — посоветовал Петя. — Обязательно интересуйтесь, кто вас потревожил.

— Знаете, — подруга убитой жестом пригласила войти, — если уж захотят убить — убьют точно. Не в квартире, так на улице. Как Лилю.

— Разумеется, возвращаясь домой поздно и в одиночестве, вы сильно рискуете, — согласился Прохоров. — Кстати, во сколько ушла Сафонова?

Лазарева усмехнулась:

— Скажите, вы часто напиваетесь?

Данный вопрос смутил Петра.

— В общем-то, я не пью, — ответил он.

— Да ладно, — девушка подмигнула. — Но я не собираюсь вас пытать, можете не говорить, если не хотите. Это к тому, чтобы вы вспомнили: вы смотрите на часы в таком состоянии?

Оперативник стушевался. Повисшую в воздухе паузу первой нарушила хозяйка:

— Разумеется, ни у кого не возникает мысли следить за временем. У меня тоже не возникло.

— А почему ваша подруга ушла без кавалера? — поинтересовался молодой человек.

Татьяна нахмурилась:

— Поцапались они. Пытались выяснить отношения на балконе, однако ни до чего не договорились.

— И на какую тему был спор?

Прохоров ожидал, что собеседница опять сошлется на свое состояние, но ошибся.

— Я вовсе не подслушивала, — сообщила ему Лазарева, — просто Лилька слишком громко говорила. А подслушивать — у меня нет такой привычки.

— Даже если бы и была, — успокоил ее Петя, — я бы за вас порадовался. Так что вы услышали?

— Лилька говорила Вадиму: ей надоело быть сожительницей, — наморщив лоб, вспоминала хозяйка. — Она настаивала на свадьбе, а он отшучивался: мол, они молоды и плохо знают друг друга. В конце концов подруга заплакала и выбежала из квартиры.

— А он помчался следом? — уточнил оперативник.

— Этот эгоист? — улыбнулась девушка. — Не дождетесь. Он допил чай, доел торт и не спеша отправился домой.

— Сколько примерно времени прошло с тех пор, как Сафонова ушла?

Лазарева пожала плечами:

— Наверное, около получаса.

— Вы в тот день не смотрели телевизор? — Прохоров пытался определить время по идущим передачам.

— Нас интересовало другое, — Татьяна развела руками. — Вадик купил бутылку ликера «Бейлисс», нашего с Лилей любимого, и все свое внимание мы сосредоточили на нем.

— Возможно, работало радио?

Собеседница тряхнула головой:

— Совершенно верно. Как вы догадались? Оно у меня само выключается.

— Вы не помните, что оно передавало? — Петя воспрял духом.

— Конечно, нет, — его радужные надежды были уничтожены на корню. — Я никогда его не слушаю.

— Постарайтесь вспомнить, — молил оперативник.

— Не получится.

Прохоров почесал затылок. Он уже сложил оружие, не надеясь вытащить из прекрасной дамы мало-мальски пригодную информацию, как вдруг его осенило. Радио ведь перестает работать в полночь!

— Скажите, Татьяна, оно транслировало что-нибудь, когда ушла Лиля?

— Да, — кивнула девушка. — Я как раз заходила на кухню. Только не спрашивайте, что оно передавало.

— Не буду, — согласился Петя. — А когда ушел Кошелев?

— Сто пудов нет, — отозвалась Лазарева. — Я валилась с ног и сразу пошла спать. Оно выключилось само, иначе это бы сделала я.

Петя удовлетворенно кивнул. Итак, Сафонова отправилась домой до полуночи, ее сожитель последовал за ней спустя некоторое время, то есть после. Получается, его рассказ таит в себе какую-то долю истины. Именно какую-то, потому что о причине ссоры молодой человек сказал неправду. Уйдя домой, Лиля, будучи нетрезвой, могла присесть по дороге на скамейку или специально ожидать Кошелева, чтобы еще раз поднять волнующую ее тему. Он же, разгоряченный алкоголем, вполне был способен свести с ней счеты, даже не подумав, что возможны другие варианты окончания отношений. Нет, его надо хорошо прощупать. С этими мыслями, попрощавшись с собеседницей, Прохоров отправился на работу.

Убийца

Он сидел на маленьком пляже и с улыбкой глядел на кристально чистую воду. Когда-то на этот пляж они ходили всей семьей: он, мама и брат. Это время, пора детства, не вызывало улыбки или теплых воспоминаний. Наоборот, оно ассоциировалось с болью и унижениями, которые ему пришлось испытать. Отец редко разговаривал с ними, постоянно приходя с работы в нетрезвом состоянии. Бывали дни, когда он напивался больше обычного и, являясь домой, устраивал матери разборки, порой поднимая на нее руку. Женщина безропотно сносила побои, лишь прикрываясь рукой и повторяя:

— Коля, подумай о детях!

И все же, несмотря на это, он любил отца какой-то нездоровой любовью, мечтая о том времени, когда отец перестанет пить и все нормализуется. Он вновь и вновь вспоминал тот злополучный день рождения, на который мама подарила ему акварельные краски. Он тотчас сел рисовать, и вскоре на чистом альбомном листе появился домик и четыре улыбающихся, взявшихся за руки человека.

— Это мы, — гордо сообщил он матери. — А это наш будущий дом.

Женщина ласково погладила его по голове и отрезала большой кусок торта. Вечером пришел отец. Мальчик как раз заканчивал рисунок, собираясь раскрашивать солнышко и смешивая для получения оранжевого цвета красную и белую краски. Он растворил каждую в отдельном пластмассовом стаканчике, когда отец, дыша перегаром, подошел к столу.

— Папа, посмотри, это мы! — радостно сказал ребенок.

Лицо мужчины ничего не выразило.

— Налей водки, — велел он жене. — Сегодня грех не выпить.

— По-моему, уже достаточно. — Мать попыталась взять отца за руки и усадить на диван. — Давай лучше попьем чая.

Он с силой выдернул руки и оттолкнул ее: