Реальность оказалась чуть сложнее ожиданий. Звезд с неба я определенно не хватала и на фоне других учеников выглядела в лучшем случае середняком. Чем глубже в профессию мы погружались, тем очевиднее становилось, что мозги мои устроены как-то не так. Это означало, что больших высот я едва ли достигну, но и без работы вряд ли останусь. А на удаленке я смогла бы работать даже на какую-нибудь столичную фирму, получая очень неплохие для нашего города деньги.

В общем, когда все это случилось, я предвкушала взрослую жизнь, свободную от ограничений и запретов дядиного дома. Наверное, так бы все и произошло, если бы не главное правило моей жизни.

За два дня до того, как я переступила порог Замка Горгулий, мы с приятелями отмечали окончание учебы в колледже. Мне и на выпускном в девятом классе удалось раздобыть бутылку дешевого игристого вина, а тут уж все участники успели достичь совершеннолетия, многие подрабатывали, так что с алкоголем проблем у нас не наблюдалось. Один парень и вовсе притащил бутылку виски. То ли у отца подрезал, то ли решил шикануть и купил. А возможности свои я знала не так уж и хорошо, потому, конечно, не рассчитала.

В итоге очнулась посреди ночи, сама не зная где. Определенно не в квартире одного из наших, где проходило отмечание. Было прохладно и твердо, чем-то воняло, тело ломило, а руки казались липкими. В голове гудело, глаза закрывались, во рту было мерзко, а в желудке неспокойно. Я оттолкнулась от шершавого асфальта, едва осознавая, что валяюсь на улице, как какой-то пьяный бомж, осторожно села и попыталась осмотреться. То, что увидела, грозило еще долго сниться в кошмарах.

Я обнаружила себя позади сетевого магазина рядом с нашим домом. Здесь разгружали товар, а поблизости стояли мусорные баки, в которые выкидывали просрочку и окончательно сгнившие овощи и фрукты. Из них и воняло. Но испугало не это.

На асфальте вокруг меня лежали трое парней. Или мужиков, я не всматривалась и возраст определить не смогла. Все явно были мертвы, жестоко исполосованы ножом или чем-то похожим. Опять же: в ночной полутьме было не так уж хорошо видно. Вот только кровь я видела отчетливо. Она была повсюду: на растрескавшемся асфальте, на телах, на моей одежде и руках.

Я плохо соображала, но одна мысль в голове сформировалась довольно отчетливо: тот, кто их убил, может вернуться за мной. Поэтому я вскочила настолько резво, насколько позволяло мое состояние, и бросилась бежать. Домой, к дяде.

Дорогу я почти не помню, снова мыслить связно начала, только ворвавшись в родной подъезд и захлопнув за собой дверь с кодовым замком. Мои мысли развернулись в совершенно другом направлении. Кто эти люди? Почему мы оказались вместе в таком подозрительно укромном месте? Почему на моей рубашке не хватает пуговиц, а пропавшие вырваны буквально с корнем? По всему выходило, что эти трое могли напасть на меня с понятно какими намерениями, а потом…

Вот что произошло потом, я не могла предположить. Кто-то вступился и убил их? Но почему тогда меня бросили рядом с их телами? Не могла же я сама убить троих, а потом потерять сознание? Как минимум я была без оружия.

Или что-то подходящее подвернулось под руку? Что, если я его просто не заметила в темноте, а оно осталось там валяться. С моими отпечатками. Впрочем, и без оружия с отпечатками меня легко могли обвинить в тройном убийстве. У нас ведь такие дела быстро раскрываются, по горячим следам. Кто был рядом с трупом, тот и убийца. Припомнят все мои подростковые подвиги, глазом моргнуть не успею, как уже в тюрьме окажусь.

К тому моменту, как добралась до квартиры дяди, я, во-первых, окончательно протрезвела от ужаса, а во-вторых, дрожала крупной дрожью. В голове крутилась единственная мысль: «Мне конец».

К счастью, дядя был дома один. Тетка последние годы не работала, поэтому еще в мае перебиралась на дачу, где он навещал ее по выходным. Их сын еще в прошлом году снял квартиру на двоих с приятелем и жил отдельно.

По тому, как быстро дядя открыл дверь, я поняла, что он не спал. Наверное, меня ждал. Возможно, даже пытался дозвониться. Только тогда осознала, что не имею ни малейшего понятия ни где мой телефон, ни где сумка с деньгами и документами.

Мой вид дядю, конечно, напугал, но в первую очередь он решил, что я ранена. Убедившись, что со мной все в порядке, немного успокоился и потребовал объяснений. Я рассказала ему все честно, как на духу, включая собственные соображения по поводу дальнейшего развития событий. Под конец заливалась горючими слезами и нервно икала, не представляя, что делать дальше.

Дядя отправил меня в душ, заявив, что нужно избавиться от перепачканной в крови одежды. Даже помог снять рубашку, но дальше я его застеснялась и попросила выйти из ванной. Он мне, конечно, как отец, но я все-таки уже не маленькая девочка. Дядя почему-то не сразу отреагировал, задумчиво пялясь на мою спину. Только когда я повторила просьбу, вышел, забрав рубашку и велев выкинуть за дверь джинсы, как только сниму их. Я послушалась. Не тот случай, когда я могла позволить себе дать волю духу противоречия.

Когда я вышла из ванной, закутавшись в халат, квартира оказалась пуста и темна, а за окном уже светало. На столе в кухне лежала записка с коротким распоряжением: «Будь дома, никому не открывай, свет не включай, к телефону не подходи. Лучше поспи немного». Я прилегла на диван в гостиной, не надеясь уснуть, но отключилась практически мгновенно.

Впрочем, поспать долго не удалось, хотя дядя так и не вернулся. Весь день я просидела в квартире тише воды, ниже травы. Кажется, даже телевизор ни разу не включила. Забившись в угол дивана, прислушивалась к тишине и любому возникающему шуму. Все ждала, когда в дверь начнут ломиться полицейские, но те так и не пришли.

Дядя вернулся вечером в привычный час, из чего я сделала вывод, что он провел день на работе, как и следовало. Я была готова вызвериться на него, у меня от бесконечно длинного дня и постоянного страха уже крыша ехала, но он с порога огорошил тихим распоряжением:

– Одевайся. Возьми сумку. Много вещей не клади, просто на пару дней пути. Белье там, гигиенические принадлежности… Всякое такое. На месте тебя обеспечат всем необходимым.

– На каком месте? – пискнула я, и сама на себя разозлилась за этот жалкий тон.

– Увидишь. Одевайся.

Я не стала расспрашивать. Дядя выглядел решительно и немного печально, и я поняла, что ударяюсь в бега, а не просто собираюсь пересидеть где-то бурю. Что ж, это лучше, чем тюрьма.

Из дома мы вышли, когда основной поток людей, возвращающихся с работы, иссяк. Дожидаться темноты дядя не стал: в начале лета она опускалась довольно поздно, а нам, как я понимала, еще предстояло куда-то ехать.

Дорога заняла добрых полтора часа, мы выбрались далеко за пределы нашего не слишком большого города. Остановились на пустыре у кромки леса, где дядя сообщил, что дальше придется пройтись. Уже темнело, внизу между деревьями и вовсе сгустились плотные сумерки, но верхушки особо высоких пока еще ярко освещало солнце. Было тепло, но поднимался порывистый ветер, словно надвигалась буря.