Но лишь одно из моих клубных знакомств оказалось ценным в прямом смысле слова.

Среди десятка тех, с кем я скорешился в «Старом диктаторе», был худой и бледный бармен Костя Николаев. Нас связывали не только «родство душ и единство взглядов». Именно с помощью Кости мне случалось, не слишком привлекая внимание хозяев клуба, крупно выигрывать на собачьих боях. Как раз на тех двух-трех схватках в месяц, где результат «кое-кому» был известен заранее. Николаев, как работник клуба, не имел права участвовать в тотализаторе, и ему нужен был надежный напарник и спонсор. Поэтому деньги ставил – свои личные – я, а чистый выигрыш делили поровну. О первоисточнике получения скромным барменом столь бесценной информации я Костю никогда не спрашивал. А он сам ничего не рассказывал. Такой вариант нас обоих устраивал оптимально. Меньше знаешь – крепче спишь. Главное – у нас был дополнительный, тайный ото всех, источник дохода примерно по десять тысяч баксов в месяц. Нельзя сказать, что для меня это были очень уж большие деньги, но ведь всерьез назвать «мелочью» банковский пресс из стодолларовых купюр может разве что полный бычий отморозок с опилками вместо мозгов. Коммерсанты – те, как правило, всегда считают деньги. Даже потраченные на свои любимые развлечения.

Вот, в общих чертах, что я из себя представлял и какое место занимал в окружающем нас волчьем мире в то пасмурное сентябрьское утро. Я лихо гнал своего красавца «БМВ» к расположенному на Каменноостровском проспекте офису процветающей автокомпании, и единственное, что меня по-настоящему волновало – это гудящая от текилы голова.

* * *

Борис Абрамович Моисевич, мой шеф и благодетель, встретил меня, сидя в огромном кожаном кресле за столом из карельской березы и потягивая апельсиновый сок. Одет Боря-гей был тоже как всегда – с кричащей роскошью. Он вообще был ужасный, просто патологический показушник. Вот и сейчас на галстуке одетого в супершмотки розовощекого Моисевича сверкала бриллиантовая заколка, а палец левой руки украшал перстень с одноименным голубым камнем, о количестве карат которого можно было догадаться лишь весьма приблизительно. Подавая себя столь вызывающим образом, хозяин «Фортуны» если и рисковал однажды вдруг лишиться всего своего богатства, включая голову, то – куда меньше, чем любой другой, окажись тот на месте старого гея. Охрана у него была по высшему разряду, как у банкира. А рэкетиров Боря на боялся, так как по договоренности с одним из воров в законе регулярно «грел» зону, переводя на нужды заключенных одной из областных ИТК весьма существенную часть своей прибыли. Отсидев во времена Андропова за «незаконную предпринимательскую деятельность», гомик Моисевич умудрился не только не стать опущенным, но и завести за колючей проволокой очень полезные связи. Именно они до сих пор гарантировали, что в один прекрасный день в офис «Фортуны» не заявятся бритые отморозки, не сунут в рот ствол и не потребуют уплаты задолженности по профсоюзным взносам…

– Привет, шеф, – закрыв за собой дверь директорского кабинета, я поздоровался дежурной фразой, от которой Боря каждый раз млел, как удав на стекловате. Моисевич любил, когда сотрудники называли его не по имени-отчеству, а в заведомо превосходной степени. Но сейчас на лице толстячка не произошло ровным счетом никаких изменений. Даже губы не дрогнули в формальной полуулыбке, Я насторожился. Что-то будет…

– Садись, Стрельников. – Моисевич кивнул на стул, нахмурив лоб, переложил лежащие перед ним на столе документы и сказал, не поднимая глаз: – Через неделю, одиннадцатого числа, ты летишь в Нью-Йорк за очередной партией автомобилей. Наш партнер дал хороший закупочный прайс, – Боря небрежно махнул листком-факсом и бросил его поверх стопки деловых бумаг, – так что в результате этой сделки мы заработаем достаточную сумму, чтобы без банковского кредита не только взять в следующий раз рекордную партию в двести пятьдесят машин, но и зафрахтовать для их перевозки собственное судно, наше, а не пользоваться услугами филиппинцев. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я понимал. Если «Фортуна» не станет отправлять тачки, прицепив их попутным грузом к чужому, идущему в Санкт-Петербург заграничному судну, то специального сопровождения машин фактически не требуется. Ответственность за сохранность автомобилей не ложится на плечи одинокого безоружного экспедитора, а переходит в ведение страховой компании. Так получается дороже, но – без какого-либо риска. Пусть хоть судно потонет в океане, Боря без проблем вернет вложенные денежки. Единственное, что остается сделать мне как представителю заказчика, – это, находясь в Нью-Йорке, проверить документы и отследить погрузку машин на корабль.

– Это еще не все, Денис, – пристально наблюдая за моей реакцией, добавил Борис Абрамович. – Мы здесь подсчитали затраты на твои командировки и пришли к выводу, что в дальнейшем летать за океан экономически нецелесообразно. После трех лет сотрудничества с фирмой-поставщиком мы убедились в их полной порядочности. Ни единого прокола как в техническом состоянии автомобилей, так и в плане оформления документации. Я счел этот отрадный факт веским основанием, чтобы возложить функции отправки машин непосредственно на компаньонов. Специальный человек с той стороны сможет выполнить эту работу не хуже, чем ты. И – не надо лететь в Америку. У нас впервые появилась уникальная возможность перейти к цивилизованным условиям перевозки товара, а не дрожать от страха, что команда обезьян выкинет тебя за борт, захватит судно и повернет его вместе с нашими «понтиаками» куда-нибудь в Юго-Восточную Азию, где за копейки загонит наследникам мадам Вонг. До сих пор нам, бедным русским, приходилось экономить и рисковать. Ты же сам, не хуже меня, знаешь – ни одна американская страховая компания не согласится взять на себя ответственность за груз, если его перевозят эти бабуины на принадлежащем им же корабле. А если мы фрахтуем российское судно, целиком, с русской командой, и груз идет в Россию – это же совсем другой расклад! Что же касается тебя, Денис, ты… Одним словом, – вздохнул Боря-гей, широко разведя пухлые ручки, – ты…

– Я уволен, – закончил я фразу, и челюсти мои сжались до зубовного скрежета.

– Ну, зачем же так! Денис! – мгновенно ощерился в сладкой улыбке Моисевич. – Ты – наш проверенный сотрудник, знаешь специфику автобизнеса. Английским, как Шекспир, владеешь, опять-таки. Для тебя запросто найдется непыльная работенка и дома, в Питере. – Боря-гей хитренько так прищурился, выдержал паузу и предложил, глядя мне прямо в гласе. – Я имею в виду наш автосалон на проспекте Энергетиков. Зямочка, мой племянник, вынужден был буквально вчера расстаться со своим нечистым на руку заместителем и ему срочно нужен квалифицированный помощник. Как тебе такое предложение, Деник? По-моему, это самое лучшее, что я бы мог тебе предложить. Поработаешь полгодика-год под руководством Зямы, а там, глядишь, другое хорошее место освободится. А?!

– Заманчивое предложение, – я не смог сдержать предательски появившейся на губах кривой усмешки. – Спасибо за заботу, Борис Абрамович. И сколько, если не секрет, я буду там получать?

– Ну, – замялся Моисевич, снова начав перебирать лежащие на столе бумаги, – на первое время… пока не войдешь в курс дела… скажем, пятьсот долларов в месяц. Плюс, разумеется, традиционная льгота для всех сотрудников салона – заказ всех автозапчастей по себестоимости. Если тебе нужно время подумать, оно у тебя есть. На следующей неделе твоя последняя поездка в Нью-Йорк, и до этого дня я должен точно знать, рассчитывать мне на тебя или искать в помощники Зямы кого-то другого.