– Понимаешь, меня разрывает на мелкие кусочки. Я чувствую, что во мне живет какое-то множество человечков.

– Маленьких и страшненьких?

– Отнюдь. Нормальные, вполне сформировавшиеся определившиеся личности.

Елизавета Никитина, генеральный директор компании «Мир красоты», рассматривала одежду, теснящуюся в ее гардеробе, в поисках платья, в котором она собиралась отправиться на прием в торгово-промышленную палату, на который были приглашены видные предприниматели города. Прием должен будет состояться через месяц, то есть времени обрести наряд, соответствующий случаю, у нее было в обрез. Консультантом по созданию нового имиджа выступала Василиса Гордий, Лизина институтская подруга. Василиса была известным модельером, у них с мужем была своя студия.

– Ну так и что про твое раздвоение личности? – Василиса придвинула к себе тяжеленную пепельницу из муранского стекла и щелкнула зажигалкой.

– Это не раздвоение личности, это просто какая-то внутренняя борьба субличностей, которые не могут найти согласие друг с другом. У меня возникает такое ощущение, будто я живу в коммунальной квартире, где соседи постоянно ругаются и выясняют отношения.

– А почему же твои субличности, как ты их называешь, не могут договориться и жить в мире и согласии? Они же все твои.

– Потому что они завидуют, тихо ненавидят друг друга, даже порой презирают.

– Как все запущено, – присвистнула Василиса. – Как же так? Есть причины?

– А то! – Елизавета доставала вешалки с платьями, блузками, прикладывала к себе и снова вешала в гардероб. – Нет, мне ничего не нравится. Мне кажется, что я выгляжу ужасно толстой.

Она устало опустилась на диван напротив подруги.

– Вот сейчас я чувствую, что мне уже почти сорок. Усталую женщину во мне, разочарованную своей жизнью, безумно раздражает веселье, жизнерадостность двадцатилетней студентки. Эта женщина часто сидит у окна, смотрит, как на улице снуют люди, и сетует, что ее жизнь не удалась, не удалось добиться никаких очевидных побед: ни семьи, ни карьеры, ни дома построить не удалось. Ей всегда казалось, что у нее все еще впереди, что у нее на все еще хватит времени, а все шло своим чередом, мелькали дни за днями, и вот она уже разменяла четвертый десяток, а многие желания до сих пор так и не сбылись. Она злится на себя, что в молодости не была последовательной и постоянной, что перескакивала с одной работы на другую, нигде подолгу не задерживаясь. Ее утомляло однообразие ежедневных обязанностей, монотонность работы. Трудно было мотивировать себя изо дня в день выполнять одно и то же, вкладывая силы и энергию, и не получая ничего взамен. Ничего: ни благодарностей руководства, ни материальных благ. Все воспринимали ее добросовестный труд как нечто само собой разумеющееся. Разве можно работать иначе? Поэтому и искала лучшей доли, надеясь, что где-то за ее работу ей скажут «спасибо».

– Немудрено, что она разочаровалась. Нет такого места, где все идеально. Знаешь, мне кажется, я тебя понимаю, Лизка, – Василиса затянулась тонкой сигаретой, – я тоже хочу избавиться от каких-то дурацких обид, ощущения, что тебя не так понимают, тогда спокойствие и равновесие приходят в твою жизнь, когда ты не ждешь чего-то от кого-то, а рад тому, что имеешь. И вот тогда, когда ты перестал биться головой об стену, стремясь получить вожделенную конфетку, тебе ее и приносят на блюдечке. Но этого надо дождаться.

– Звучит как психотерапевтическая рекомендация. Ненавижу догонять и ждать. Нет, терпеливо ждать все-таки труднее, – криво усмехнулась Лиза. – Конечно, моя вечно юная студентка не устает верить и надеяться, несмотря на то, что все идет не совсем так, как она себе представляла, но она не унывает. Пусть этот яркий цветок на дороге окажется не моим, но следующий уж точно будет красоваться в моей вазе.

– Бог мой, просто потрясающе! Это уже точно Фрейд какой-то: «цветок в вазе». Как эротично! – всплеснула руками Василиса. – Лиз, ну, ты выбрала что-нибудь?

Она кивнула на одежду, разложенную на диване.

– Как тебе вот это бирюзовое с драпировкой? Что скажешь?

– Это старье? Лиз, тебе это правда нравится? Это уже тянет на некрофилию.

– Разница только в том, что собираюсь надеть это платье, а не заниматься с ним сексом, – рассмеялась Лиза.

– В этом платье ты – настоящий синий чулок, существо без пола. Это абсолютно неприемлемо для важного приема. Там будет уйма мужиков, а ты собираешься быть таким бесполым существом?

– Но мне нравится это строгое платье. Ты же знаешь, что я не люблю излишества.

– Если бы ты не была моей подругой, я бы сказала, что ты – бесчувственный сухарь. Тебе нужно что-нибудь в стиле костюма от Шанель.

– То есть?

– Что-нибудь изысканное и уточненное. Простой крой, пиджак и юбка – прямая и до середины колена. Думаю, тебе пойдет грязно-розовый цвет. Я сошью такой пиджак без лацканов с минимальной отделкой.

– Отлично. У меня есть туфельки-лодочки как раз для такого случая.

– И сумочка-клатч. Сейчас очень актуально.

– Согласна, – Елизавета была довольна. – Мне нравится. Все-таки во мне доминирует бизнес-вумен, жаждущая всех контролировать, не терпящая невыполнения обязательств, опозданий, не прощающая кокетства и легкомысленности красотке, которая простаивает перед зеркалом, примеряя наряды. Вообще-то, моя деловая женщина одета в темный костюм и светлую блузку, а не в гламурно грязно-розовое, как ты предлагаешь. Она сама хозяйка положения, и всегда может добиться того, чего пожелает. Пара пустяков! Как говорится, вижу цель – не замечаю препятствий! А кокетка в то же самое мгновение мечтает об объятиях и поцелуях, всяких вкусных пирожных, мороженых, и, само собой разумеется, о Нем. Мечтает, как он примчится к ней, весь такой прекрасный, великодушный, чуткий, внимательный, добрый и рассудительный. И, безусловно, будет он божественно красивым и невероятно сексуальным.

– Дура ты, Лизка. Тридцать лет – ума нет. Принц должен быть богатым и красивым.

– А на фиг мне такой сдался? Будет выпендриваться и качать права. Машина у меня есть, и не одна, и я с удовольствием вожу ее сама. Васька, главное в мужчине – это богатый внутренний мир. А то будет лежать бревном на диване и пялиться в телевизор.

– И растить свое пузо, – поддакнула Василиса. – Нет, лучше, чтобы он, как настоящий метросексуал, следил за собой: регулярно ходил в тренажерку, делал маски для лица и шеи, пилинги, маникюр, ну, в общем, все, чтобы нравиться самому себе.

– Хм, – усмехнулась Лиза, – а сексом-то метросексуал будет заниматься в метро?