Светлана чуть взвизгнула во время прохода портала и, остолбенев, уставилась на открывшуюся панораму.

– Это же Крым!!! – раздался её вопль. – Я так мечтала о море!

Она стащила с себя куртку, свитер и футболку, скинула тапочки и джинсы и с шумом бросилась в ласковые теплые волны. Через некоторое время обернулась и прокричала:

– А ты что сидишь на берегу! Марш в воду!

– Я тебя прикрываю.

– Что делаешь?

– Прикрываю!

– Не поняла! – Она развернулась к берегу и вышла из воды, отжимая волосы. – Сюда же можно мотаться вместе со всеми собаками! Жить на острове, а купаться в Черном море! И загорать! Ты чего такой серьёзный? Что-то не так? Только не говори мне, что это – иллюзия!

– Нет, по всей видимости, не иллюзия, но тут ещё никто не купается и не загорает.

– Как так?

– Я ещё не выяснил, в каком времени точно мы находимся. Где-то середина девятнадцатого века. Вот, смотри! Это местные аборигены! – он протянул жене свою «Соньку».

Светлана, увлекавшаяся историей моды и принимавшая участие в шитье костюмов различных времён для ролевых игр, по костюму дамы и используемым аксессуарам сказала:

– Где-то 1840–1845 годы. Зонтики «кникер» с лионским кружевом и шляпку «шуте» носили в Европе и России именно в это время, потом мода на них сошла на нет. Правда, не могу гарантировать того, что здесь мода на них не продолжалась дольше.

– Ладно, одевайся и пошли домой. Там и поговорим.

До позднего вечера они юзали тырнет в поисках информации о том времени. В первую очередь их интересовали деньги. Выяснилось, что кроме серебряного рубля весом 18 граммов, золотых империалов и полуимпериалов в ходу было три вида бумажных денег: ассигнации, депозитные и кредитные билеты. Причем бумажки обменивались на золото и серебро по курсу 103 к 100. До самого начала Крымской войны. Зашли на форумы фалеристов и нумизматов, поинтересовались ценами на бумажки. Они оказались довольно невысокими, тогда как стоимость монет, наоборот, зашкаливала. В тот же вечер прощупали возможность приобрести купюры различного достоинства. Положение осложнялось тем обстоятельством, что точную дату они не знали, а в 1839 году был проведён обмен всех бумажных денег образца 1818 года. Второй момент, который сильно напрягал, деньги, находившиеся у коллекционеров, были старые, у них ветхая бумага, а если прошла реформа, то все бумажки должны быть новенькими. Плюс, так как год неизвестен точно, то можно влипнуть, расплатившись бумажкой или монетой, год выпуска которой ещё не наступил. В общем, требовалось максимально точно определить дату, пошить соответствующие времени костюмы, провести максимально точную рекогносцировку на местности, с учётом сложившихся обстоятельств.

Рано утром Сергей экипировался для скрытной вылазки на два-три дня. Готовился, как на разведвыход. Подкрасил лешак, взял бинокль, тепловизор, пистолет, ночной и дневной оптический прицелы, «Никон» с телеобъективом. Светлане соорудили неплохой наблюдательный пункт непосредственно у входа в «переход» на крымской стороне для обеспечения радиосвязи и прикрытия.

Рано утром, ещё затемно, Сергей перебрался к монастырю, заняв позицию, где в наше время размещались армейские склады. Здесь были довольно густые заросли, в которых Сергей буквально растворился. Дистанция до монастыря была невелика, поэтому оптика позволяла при необходимости рассматривать всё в упор. Заняв позицию, он передал супруге свои координаты. В монастыре шла неспешная жизнь, осмотр не выявил никаких объектов, по которым можно было определить дату! Поняв бессмысленность наблюдения за этим забытым богом местом, Сергей осторожно двинулся дальше, благо, что пустынность окрестностей позволяла свободно передвигаться в стороне от дорог. Спустя полтора часа он расположился на склоне горы с видом на Балаклаву. Сам город он не узнал, таким он его не видел! Какие-то странного вида строения, прилепившиеся к самому урезу воды, деревянные причальчики, сильный запах тухлой рыбы. Снующие туда-сюда шаланды. Городишко живет! Солдат и матросов в городе не видно, лишь на выездах стоят полосатые будки, возле которых стоят довольно старые солдаты или жандармы, в общем, сухопутчики. На противоположном берегу на скале что-то вроде наблюдательного пункта. Всё! Наделал снимков, поискал, где может находиться мусорка. Оказалось, что всё выбрасывается в бухту и на улицу. Нигде нет никаких газет, ни листочка бумаги! Блин, как они живут!

Так, это, кажется, что-то вроде ресторана или таверны. Там на террасе расположились «приличные» люди, встретишь таких на улице, сразу откроешь огонь на поражение! Однако рядом подобострастно бегает половой, звуки не долетают, но, судя по всему, ведут себя шумно. Сергей осторожно двинулся в сторону сторожевой будки и приблизился к ней метров на двести. Так, висит какая-то бумага! Приказ градоначальника Балаклавы взымать пошлину с каждого ящика вывезенного товара. Даты – нет! Рассматривая восьмимегабайтовую фотографию на фотоаппарате, он не нашел ни одной цифры, кроме одной четверти копейки с полупуда. Чисто на вес! Впрочем, могли и не вывешивать! Народ на приказ и не глядит. Суют солдатику что-то в руку, тот с благодарностью принимает. Таможня!

Ближе к вечеру Сергей перебазировался к Казачьей бухте. Там одни солдаты, местных жителей нет. Гарнизон. Та же проблема: нет ни одного клочка бумаги, ни одной газеты, ни одного журнала! Всё сбрасывается в отхожие места, так как «Zewa Exclusive 4 layers» ещё не изобретена и никто не может гарантировать мягкое, как перышко, касание к вашей заднице, явно. Все пользуются газеткой! Или чем-нибудь ещё! Пробыв пару часов возле Херсонеса, Сергей плюнул на это дело и пошел в сторону Фиолента, по пути ругаясь со Светланой по рации, на все лады характеризуя местное безграмотное общество. Тут он обнаружил ту же самую пролётку, возвращающуюся в Херсонес из монастыря. Накинул капюшон и маску и вышел поперёк движения, перехватив лошадь. В левой руке у него был именной «стечкин». А за спиной висел «Тигр». Офицер оказался не робкого десятка, сразу рванул из-за пояса однозарядный капсюльный пистоль, а левой рукой выхватил саблю. Коротко прогрохотал «АПС». Сергей целился по массивному пистолету, но пуля отлетела в сторону и зацепила руку офицера. Тот уронил пистолет, бросил саблю и схватился за руку. Женщина в коляске отчаянно завизжала. Выхватив из разгрузки жгут, Сергей перехватил им руку офицера выше ранения. Достал бинт и крепко перебинтовал раненого офицера. Закончив «операцию», направил ему пистолет в грудь:

– Кошелёк или жизнь!

– Черт возьми! Держи, абрек!

– Вы не подскажете, какое сегодня число?

– Двадцатое августа.

– Какого года?

– Тыща восемьсот пятидесятого, убийца!

– Благодарю вас, сударь! – сказал Сергей и исчез в близлежащих кустах, оставив офицера наедине с его дамой.

До «перехода» Сергей бежал, предупредил Светку, чтобы не стреляла, заскочили обратно.

– Я скоро! Щаз вернусь! Разберись с бумажками! – Он кинул жене кошелек капитан-лейтенанта, а сам оттолкнул катер и взревел двигателем, уносясь в темноте в сторону Синёво.