оказалась мякоть светло-бежевого цвета, немного слизистая, кисловато-острая, но, в целом, приятная на вкус. Впрочем, его голодному животу уже было не до изысков. Единственное, что его сильно напрягало, это то, что моллюск мог оказаться ядовитым. Поэтому он не стал съедать сразу много, хотя и очень хотелось. Проглотив пару кусков он терпеливо выжидал несколько часов. Удача была на его стороне, все обошлось, даже живот не заболел. Значит, раковины были вполне съедобны.

Буквально избороздив все прибрежные воды пешком, Андрей прикинул, что моллюсков было где-то штук сто. Чтобы слегка приглушить чувство голода надо было съесть не меньше трех, а чтобы сносно себя чувствовать в течение всего дня, их могло понадобится не менее десяти. Итого — имеем скудный запас еды на десять дней. Немного, но хоть что-то. Теперь следовало добыть огонь. А потом нужно было сделать инструменты и одежду. А еще требовалось оборудовать место для отдыха и ночлега. В общем, скучать не придется. Расположиться он решил на точке, которая находилась слегка выше других, соответственно лучше был обзор на окружающий пляж и море. Или океан? А может быть огромное озеро? Да, честно признаться, ему пока вообще-то без разницы… Вид был везде почти одинаков. Островок не был особенно богат достопримечательностями, но кое-что интересное все же на нем имелось. Помимо небольшого холма с пещеркой в центре острова, в одном месте он обнаружил скалистое возвышение, что-то вроде торчащей из моря скалы, сильно разрушившейся под действием времени, ветров, жары и осадков. Осталась небольшая ровная площадка. Там можно было разжиться разнообразными камнями, от маленьких до здоровенных и тяжеленных. И там же совершенно неожиданно он совершил поразительное открытие — увидел полустертые остатки древней каменной кладки. Возможно, раньше на этой скале находилась какая-то башня или же маяк, судя по полукруглому основанию, но очень-очень давно все было разрушено. Тем не менее, Андрей исползал весь фундамент на коленях, буквально уткнувшись носом в древние камни. Скрепленные раствором булыжники для него сейчас означали лишь одно — постройку могли делать только разумные существа. Возможно, здесь когда-то были люди, а значит… значит они могут объявится здесь снова! А раз так, то он решил зажигать по ночам в этом месте огонь, чтобы привлечь какое-нибудь судно. Или огонь заметят с самолета, кто знает? Тревожные мысли, которые предупреждали, что это могут быть вообще не люди, а если и люди, то необязательно хорошие, он старательно отгонял прочь.

В бесплодных надеждах и ежедневной борьбе пролетел месяц — Андрей скрупулезно отмечал каждый день царапиной на стволе поваленного дерева. За это время он успел многое: обустроил простейший лагерь с очагом, навесом и лежанкой. Смастерил примитивные орудия, из травы и веток сплел худую шляпу и сумку. Активно изучал повадки птиц и пробовал делать разнообразные силки, которые, впрочем, ему не особенно удавались. Также ему повезло найти штук двадцать «пальм» с «кокосами»: некоторые были зелеными, некоторые созрели. Они имели приятный вкус, но с ними он прилично намучился, пока не научился открывать их правильно и сохранять при этом большую часть содержимого. Еще он выяснил, что по ночам на пляж любили выползать какие-то мелкие ракообразные, похожие на длинных многоножек, покрытых чешуей. Они копались в остатках водорослей и довольно быстро бегали, но иногда они всей стаей присаживались на песок, подгибая лапы и размахивая в воздухе единственной клешней (забавное зрелище, кстати), и тогда их можно было оглушить издали длинной палкой. А еще сегодня он случайно выяснил, что в определенное место неподалеку от скалы полюбили заплывать крупные, длинной с руку, рыбешки. Они напомнили ему сомов, так же держались у дна и любили копаться в песке, зарываясь в него с головой. Одну из таких он удачно добыл утром, загарпунив гостя отточенной палкой. И хорошо, так как моллюсков он уже всех прикончил. Птицы ловились плохо, поэтому уже давно пора было задуматься о рыбалке. Эта жаренная рыба стала для него настоящим пиром. Даже без соли. Вообще, скромное, почти диетическое питание не могло на нем не отразиться. За последнее время он явно сбросил несколько килограммов, тело стало жилистым, рельефным. Хотя мышцы и до этого были достаточно развиты. По утренней прохладе до восхода солнца, он успевал несколько раз пробежать вокруг всего острова сначала по часовой стрелке, потом против. Тренировки не проходили даром — теперь в конце пробежки он даже не потел. Он добавил в программу занятий обязательные приседания, отжимания и подтягивания. Кожа покрылась плотным золотистым загаром, ступни ног вначале ныли от бесконечных походов босиком, потом затвердели и он даже перестал жалеть об отсутствии обуви.

По исходу месяца можно было смело констатировать, что Андрей все-таки выжил. Этому обстоятельству он был, естественно, рад, хоть это и далось ему с большим трудом. Однако, к сожалению, появились и новые проблемы. Первые дни он был слишком оглушен фактом того, что он оказался на другой планете, потом все свободное время отнимало выживание. Поэтому где-то с неделю он не слишком задумывался о прошлом. Но затем он сделал неприятное открытие. Совершенно случайно, вспоминая Генку и поездку в аэропорт, он понял, что не может вспомнить его фамилию. А потом с ужасом осознал, что не может вспомнить свою! Вот это уже вообще ни в какие ворота не лезло. Вначале он винил себя за неосмотрительность в еде, судя по всему, что-то из недавно потребленного повлияло на нормальную мозговую деятельность. Но потом он стал тщательно разбираться и пришел к выводу, что не все так однозначно. Все функции организма были в норме. Просто все это время он ухитрился прожить с огромными дырами в памяти, как-то аккуратно «обходя» их стороной. После тщательного изучения он пришел к выводу, что все эти дыры были так или иначе связаны с его личностью, его внутренней «историей». Остальные, так сказать, практические навыки и память не пострадала. Все это выглядело как-то странно: он был точно уверен, что его зовут Андрей, что он с Земли, он мог назвать длиннющий номер подразделения, где он проходил службу. Он мысленно мог разобрать и собрать АК-74 и ВСС «Винторез». Он даже вспомнил прозвище первой учительницы. В школе ее за глаза называли «Мегера» Ивановна, это была мелкая месть за строгий характер и редкое имя «Венера». У него осталось несколько ярких детских воспоминаний, он был совершенно уверен, чувствовал на уровне ощущений, что его любили, с ним много общались, но при всем при этом, как только он пытался вспомнить свою фамилию или имена и лица родных, или