спокойствии, и о том, что ему дороги все, кроме жены, и про семью, которую Джек для чего-то завел, но все еще продолжает жить как одинокий холостяк, не считаясь с близкими, – он слышал это раз пятнадцать, может, двадцать. Благо все ответы Джека были тривиальны и заучены наизусть. Они звучали беспроигрышно и всегда били в цель, поэтому Джек был непоколебим, как человек, превосходящий в твердости убеждений своего оппонента. Но на этот раз Эстер все же смогла его удивить.

– Может, нам нужно разойтись? – совершенно спокойным голосом спросила она.

В воздухе повисло молчание, сравнимое с затишьем перед летним штормом. Джек не поверил своим ушам. Он готов был услышать оскорбления, нравоучения, слезливые монологи, но не это.

– Что ты сказала?

– Может, нам стоит разойтись? – четче повторила Эстер. – Что ты смотришь на меня? Ты делаешь, что хочешь, а я хочу заниматься другим. Может быть, смысл в том, чтобы следовать за своими желаниями или, например, интуицией? Может быть, хватит этих тарелок и бесполезных занятий? Я устала, – с придыханием заключила Эстер и повернулась к мужу, чтобы увидеть его реакцию.

Женщины. Даже когда кажется, что все их приемы изучены, они переписывают правила на ходу. По правде говоря, Эстер застала Джека врасплох и нимало не волновалась по этому поводу.

Теперь Джеку было впору задуматься о способности жены к глубокой чувствительности, но он сконцентрировался на своих мыслях: «Она говорит серьезно или нет? Что ее заставило сказать это именно сейчас? Может быть, Эстер завела любовника? Нет, абсурд». Джек рассеянно помотал головой из стороны в сторону, пытаясь разобраться с положением дел, принявшим неожиданный оборот. И все же Джек решил спросить напрямую, без обиняков:

– Ты серьезно? Хочешь от меня уйти?

– Вполне, – спокойно ответила Эстер, зародив в Джеке сомнение.

Все поистине болезненные вещи Эстер озвучивала громко и эмоционально. За год совместной жизни Джек хорошо изучил методы боя жены, чтобы слепо не доверять словам, которыми Эстер мастерски оперировала, чтобы сознательно задеть мужа в семейных ссорах.

Джека окутало теплое спокойствие. На смену тревоге и испугу пришло понимание – жена выражает протест против его невнимательности. Стоит ему обнять Эстер – и все пройдет, обиды забудутся, она успокоится.

Эстер позволила молчанию затянуться. Она ждала комментариев от мужа, но Джек не спешил с пояснениями. От этого Эстер пришла в бешенство.

– Почему ты молчишь? – искренне возмутилась она, не стараясь побороть волну накатывающего гнева.

Эстер округлила большие черные глаза, которые уже метали молнии, и если бы она могла вырабатывать темпераментом электричество, то ее энергии сейчас хватило бы на обеспечение электроэнергии во всем доме.

– Что ты хочешь от меня услышать? – тихо спросил Джек. Он не старался раздражить жену еще больше и даже не догадывался, что своим спокойствием усугубляет ситуацию.

– Ничего. Ничего я не хочу от тебя услышать. Завтра я соберу вещи и перееду в другую квартиру. Я все сказала, – заключила Эстер, заведомо зная, что ничего конструктивного от Джека не дождется. Слишком много раз в их жизни происходили ситуации, когда Эстер пыталась вывести Джека на откровенный разговор, но он лишь отмалчивался в ответ.

Эстер круто развернулась и, оставив Джека наедине с самим собой, ушла в ванную, чтобы поскорее смыть с себя не задавшийся с самого утра день.

Горячие струи, плавно стекающие по телу, приятно покалывали. Эстер прислонилась к стенке ванной, выложенной молочной кафельной плиткой. Между пористыми от старости швами в некоторых местах проглядывала черная плесень, с которой Эстер яростно боролась все время пребывания в доме, но успех был временным. Эстер, вспомнив об этом, брезгливо отпрянула от стены, чтобы ни в коем случае не коснуться кожей пораженных плесенью участков.

Как и о чем говорить с мужем, если он ее не понимает, а может, и не хочет понять? Джек может спасти ситуацию несколькими словами, произнесенными в нужный момент, но игнорирует эту возможность.

Эстер вылила шампунь на ладонь и мягкими движениями принялась втирать его в кожу головы. Маленькое помещение заполнилось нежным пудровым запахом. Сквозь закрытые глаза Эстер улавливала горение лампочки над зеркалом – она находилась в ванной одна.

С утра, когда едва заметный свет пробивался сквозь жалюзи, Эстер услышала звук закрывающейся двери. Это Джек умчался на работу, оставив Эстер размышлять в одиночестве. Если бы он только постарался вчера заговорить с женой, все могло выйти иначе, но Джек предпочел притвориться спящим, когда Эстер вернулась из душа. Вопросы, требовавшие объяснений, тяжело повисли в сознании Эстер, и тем страшнее для Джека были ее дальнейшие действия – она принялась придумывать объяснения самостоятельно.

У фантазии нет границ, поэтому уже к вечеру мысленный диалог с мужем, состоявшийся в голове Эстер, перешел в хамство со стороны Джека, и реакция, с которой Эстер его встретила, намекала, что назревает очередной конфликт. Эстер сидела на диване и отсутствующим взглядом смотрела в телевизор. Она не повернула головы, когда Джек вошел в дом.

– Что случилось? – озадаченно спросил он. Эстер надменно посмотрела на мужа. В ее взгляде было раздражение, непонимание и даже обида. Если насчет обиды Джек мог только догадываться, то насчет раздражения был уверен вполне.

– Ничего, – холодно отрезала Эстер и встала с дивана, чтобы разогреть Джеку ужин.

– Тогда почему ты до сих пор не готова? Нам нужно ехать к Розе, она ждет нас.

Эстер поймала постылое имя на лету и едва заметно поморщилась.

– Я не поеду, – коротко отозвалась она, понизив голос.

– Это еще почему?

– Потому что я не хочу расстраиваться еще больше, чем сейчас.

– Я обещаю, это ненадолго. Час посидим в гостях, а потом поедем домой. Честно, милая, я не хочу ехать без тебя, – продолжил уговаривать Джек.

Джек бросил рабочую куртку на диван и подошел к жене, чтобы ее приласкать. Вчерашний разговор пара предпочла не вспоминать – Джек боялся подтвердить страшные опасения, а Эстер посчитала, что погорячилась с угрозой. Наверное, она еще не дошла до стадии, когда желание перемен становится настолько невыносимым, что перестают пугать любые трудности.

Эстер грустно улыбнулась.

– Едешь? Мама тоже будет. И племянники, – сказал Джек, продолжая придумывать хоть сколько-нибудь привлекательные обстоятельства.

Эстер хотела упереться, как строптивая кошка, придумать любую отговорку, лишь бы не соглашаться на эту малоприятную поездку. Но все ее силы ушли на беспокойство и построение теоретических ситуаций, из которых ей придется выпутываться с боем. Целый день она успокаивала разгоряченную фантазию, поэтому сил сопротивляться у нее не осталось, и она молчаливо кивнула в знак согласия.

– Спасибо, милая. Обещаю, это будет приятный вечер.

Эстер не