состояние своих мышц и выполнил несколько силовых упражнений. При подъеме с пола у него закружилась голова. В этот момент мимо него проходила дочь с чайником, полным кипятка. Он невольно попытался за что-нибудь ухватиться и опрокинул чайник на дочь. Девочка в 15 лет получила обширный и сильный ожог правой руки и была госпитализирована в ожоговый центр.

Спустя всего десять дней Андрею захотелось прокатиться на своей новой машине, что доктором категорически было запрещено делать. Но из-за своенравности и обостренной амбиции, директор фирмы, привыкший все решения принимать только сам, решил, что для него может быть сделано исключение из правила. Потому что он не такой, как все. Он умнее, сильнее, лучше — он особенный. Поэтому на мнение доктора можно посмотреть сквозь пальцы. Из-за сильной физической и психологической заторможенности Андрей не справился с управлением автомобиля и на большой скорости столкнулся с другим автомобилем. И он и жена получили тяжелое сотрясение головного мозга, в связи с чем провели более двух месяцев в неврологическом отделении. После такого "приключения" сексуальные возможности Андрея стали равны почти нулю. Двухлетнее лечение у лучших сексопатологов Моск-вы к успеху не привело… Минутная прихоть обернулась серьезными последствиями. Организм бизнесмена получил мощный урон и его имиджу "крутого мена" был нанесен столь сильный ущерб, что вызвал полугодовую тяжелейшую депрессию, которую он, по настоянию жены, лечил уже стационарно.

Неудачная аспирантура

Роман Е., 27 лет, аспирант одного из Московских НИИ радиоэлектроники наблюдался несколько лет у доктора. Очень способный и умный парень, эрудированный и сообразительный, самолюбивый и честолюбивый, строящий большие планы на будущее и в тоже время весьма болезненно переживающий свои неудачи и поражения. Уже была дана тема для диссертации и проделана примерно половина исследовательской работы, когда его постигла большая неудача — умер руководитель диссертации.

Ученый с большим именем, вызывал к себе зависть многих менее талантливых научных сотрудников, которые часто не упускали возможность хоть немного "насолить" корифею. Сразу после смерти научного наставника тему диссертации, близкую и понятную руководителю Романа, отменили. Его прикрепили к другому профессору — одному из главных конкурентов покойного. Тот решил избавиться от лишнего нахлебника и дал аспиранту совсем неинтересную, занудную и совершенно лишенную перспективы тему.

Роман еще не успел опомниться от смерти руководителя, как вынужден был переживать по поводу новой темы. Робкие попытки исправить сложившееся положение вещей ничего не дали. Целыми днями и ночами он переживал, пропал аппетит, настроение стало хуже некуда. Самолюбие не позволяло соглашаться с новой темой, но он боялся, что тогда его уволят из НИИ, а этого он боялся больше всего. Так как, работая в НИИ, можно было сохранять надежду все-таки когда-то написать и защитить кандидатскую диссертацию. А срок аспирантуры был жестко фиксированным — три года.

Но главная проблема, как ни странно, была не на работе, а дома. Дома была его мать — женщина, которая вырастила сына без мужа и поэтому опекала его с пеленок, причем всегда и во всем. Его периодические попытки завоевать себе самостоятельность и независимость встречали с ее стороны жесточайший и изощреннейший психологический отпор.

Людмила Викторовна была очень умной и проницательной, хитрой и расчетливой, энергичной и пробивной, общительной и психологически тонкой, властной и эгоистичной, любящей быть в центре внимания любой компании женщиной. Ей было лень вникать в тонкости переживаний сына, которые она воспринимала как пустые и ненужные сентиментальности. Она измеряла невольно и сына на свой аршин. А он был совсем другой, трудно устанавливал новые контакты, из-за чего у него до сих пор не было ни жены, ни подруги жизни. Его социальная и даже бытовая адаптированность были самой минимальными, а его возможности к приспособлению в новых или изменяющихся условиях были близки к нулю.

Матери же Романа казалось, что утрясти вопрос с темой диссертации — это не особо сложная проблема для ее сына. Поэтому она и не собиралась особенно волноваться из-за изменений на работе сына. Ее обращения к нему были полны формального и черствого отношения, периодически проскальзывали сарказм и ирония, которые для него были подобны прикосновению раскаленного железа к нежной коже. Ни сочувствия, ни сопереживания, ни сострадания или просто обычно человеческого понимания Роман так и не получил. А ведь мать для него была единственным близким и родным человеком, единственным потенциальным источником душевного тепла и просто внимания и заботы.

Чувство собственного бессилия и безысходности от невозможности своими силами улучшить положение дел породили в нем отчаяние, психологическое перенапряжение и умственное переутомление, что при его впечат-

лительной и ранимой натуре не могло пройти бесследно. Возник сильный психический срыв, перешедший, без своевременной помощи врача, в шизофрению с бредом преследования и отношения. Ему постоянно казалось, что телефон прослушивают, в квартире поставлены "жучки", на улице и в транспорте за ним установления слежка ФСБ. Многие совершенно безобидные явления вокруг себя он старался трактовать только с точки зрения патологической логики. Но даже в этом случае его матери казалось, что ситуация не особенно серьезна и не требует ее участия. И лишь когда ей позвонили с его работы и высказали сомнение в здравости его рассудка, она наконец-то решила обратиться к врачу.

Но даже в этом моменте в полной мере проявилось ее сумасбродство: она решила показать сына врачу психиатру под маркой невропатолога. В связи с чем дальнейшее наблюдение у данного специалиста могло происходить только по желанию самого пациента. Иначе говоря, считая себя в принципе здоровым, он мог пренебрегать любыми советами и рекомендациями. Да и Людмила Викторовна посчитала диагноз доктора слишком серьезным — или доктор в чем-то ошибается, так как у "моего сына не может быть ничего особенно серьезного и из ряда вон выходящего" или доктор специально сгущает краски, чтобы потом побольше денег из нас выкачать. Рекомендации психологического плана для матери по общению с сыном она выслушала небрежно и даже то, что запомнила, выполняла кое-как и лишь иногда.

Результат был соответствующий — состояние или стояло на месте или продолжало постепенно ухудшаться. В итоге состояние стало настолько тяжелым, что возникла необходимость сделать паузу в обучении в аспирантуре. И тут опять женская импульсивность сыграла злую шутку — как же доктор, который на десять с лишним лет моложе Людмилы Викторовны, может понимать больше нее в жизни, если даже среди тех, кто значительно старшее ее, почти нет никого мудрее ее… "Одним словом, буду делать так, как посчитаю нужным. А будет это соответствовать советам врача или нет — это уже дело второе.

Доктор написал справку о предоставлении академического