Кроме меня лошади имеются только у двух молодых людей, и пока мы привязываем животных, парни негромко переговариваются.

— Не слишком-то они рады нас видеть… — замечает белобрысый молодой человек в крестьянской одежде. — Как думаете, почему так?

— Все на взводе, — отвечает ему Рост, парень чуть старше меня, с которым мы в дороге перебросились парой фраз. — Видел же караван с ранеными, который встретился три дня назад? Говорили, что у Стаунтона чернокнижники положили целый имперский полк… Многие потеряли своих друзей и родных…

Мы идём следом за сотником по широкой улице меж длинных бревенчатых казарм. Она ведёт к реке, и по пути я разглядываю армейский лагерь.

Да уж… Из листовок об этих местах складывалось совсем другое впечатление.

То и дело нам встречаются увечные воины — кто-то без руки, ноги или глаза — шаркающие по размокшей от дождя грязи. Солдаты в потрёпанной форме греются у костров, с разных сторон доносятся крики, кашель и ругань. В воздухе висит запах дыма. Из наспех сооружённых казарм то и дело выглядывают хмурые мужчины, некоторые из них выходят на улицу в одном лишь исподнем. Они провожают нас тяжёлыми взглядами.

— С каждым днём всё хильче и хильче, меньше и меньше! — сплёвывает один из них, когда мы проходим мимо одного из бараков. — Мы тут должны месить грязь, дерьмо и кишки, а нам не могут нормальных бойцов прислать?! А не десяток крестьян, которые понятия не имеют, с какой стороны за меч браться?!

— Тише, Рез! — одёргивает его стоящий под небольшим навесом седой мужчина, попыхивающей трубкой, — Давно в Яме не гостил?

Сотник приводит нас к двухэтажному бревенчатому зданию, напоминающему трактир, и заводит в просторные сени.

— Записывайтесь по одному. Новобранец выходит — и заходит следующий, — хмурый мужчина указывает на дверь справа. — Старайтесь не задерживаться. Если у кого есть какие документы или рекомендации — приготовьте заранее. Ты! — он указывает обрубленным наполовину пальцем в Криса. — Давай первым. Я вернусь через колокол, а вы, как закончите, ждите меня здесь же.

Мы ожидаем своей очереди молча. Процесс оформления новобранцев идёт довольно быстро — по моим ощущениям не проходит и половины колокола, как не записанным остался только я. Белобрысый парень, выйдя от вербовщика, кисло улыбается.

— Давай, твоя очередь.

Кивнув, я вхожу в комнату. Внутри жарко и душно — помещение греет угольная печь, стоящая в углу. Окон здесь нет — лишь шкаф, забитый бумагами и стол, за которым сидит лысоватый толстый мужчина. На лацкане его затасканной мантии я замечаю знак Практика.

Что ж, это было ожидаемо.

— Добро пожаловать в Ветренный лагерь. Меня зовут Имран, местный оформитель и Практик. Твоё имя? — спрашивает он уставшим голосом.

— Рой, — ещё в дороге я назывался именем деда и вымышленной фамилией. — Рой, сын Криса.

Я осматриваю комнатушку, чувствуя что-то неладное. Взгляд цепляется за один из магических светильников, закреплённых по углам помещения. Он не горит, а пульсирует тусклым зеленоватым светом.

О-о-о, любопытно! Заряженный кристалл Телвани! Мощная шутка, привязанная к своему владельцу. По приказу, или в случае угрозы хозяину кристалл поджарит злоумышленника на месте. Судя по размеру — этот мог легко пробить магическую защиту даже Магистра.

Точнее — сопоставимого с Магистром по силе малефика.

Хорошая защита на тот случай, если сюда проберётся шпион. Не нужна рота солдат, да и уставшему от бесконечного потока новобранцев Практику не требуется каждую секунду быть настороже. Достаточно убедиться, что прибывший владеет тёмной магией — и кристалл легко отправит его на тот свет.

Что ж… Я ожидал чего-то подобного…

— Садись, Рой, — Имран указывает на стул. — Бумаги? Рекомендации, документы, направления?

— Никаких, господин магик.

— Хм… — он вздыхает, обмакивает перо в чернильницу и начинает писать, задавая вопросы. — Откуда прибыл?

— Из Гента.

— Сколько лет?

— Двадцать шесть.

— Каким оружием владеешь?

— Мечом, щитом. Из арбалета могу немного стрелять. Немного сражаюсь копьём и цепом.

Практик, прищурившись, смотрит на меня.

— Кем работал?

— Охранником каравана, господин.

Простые вопросы, простые ответы. Прямо мне под стать... По дороге я придумал себе роль простачка из глубинки, который захотел лёгких денег и славы. Без друзей, без семьи, без собственного жилья. Таких на фронт брали охотно и лишних вопросов не задавали.

— Семья?

— Все сгинули от чахотки три года назад. Мать и два брата.

Перо продолжает скрипеть по бумаге.

— Об условиях знаешь?

— Только то, что в дороге болтали, господин.

Практик устало протирает глаза.

— Прежде чем тебя внесут в списки новобранцев, мне нужно проверить тебя, Рой. Если всё в порядке, о жалованье и остальном тебе расскажет сотник Гавейн.

— Конечно, господин, — легко соглашаюсь я.

Имран выдвигает ящик стола, достаёт оттуда колбу с реагентом, который мне прекрасно знаком, и серебряный ножичек.

— Нужно капнуть в этот раствор кровью, — поясняет маг. — Порежь себе палец. Только без глупостей.

— Да какие глупости, господин, — улыбаюсь я, стараясь, чтобы это выглядело беззаботно. — Всё понимаю. Защита от тёмных тварей, все дела…

— Именно, — кивает Практик. — Полагаю, будь ты чернокнижником, вряд ли бы сунулся сюда. Но правила есть правила.

Я беру нож, чиркаю по указательному пальцу и капаю кровью в подставленную пробирку.

После упорных занятий Беренгар обучил меня кое-чему, что позволяло обойти такую примитивную проверку. Всего-то и нужно было сделать две вещи: перестать постоянно черпать энергию из источника и очистить энергоканалы. Проще говоря — выплеснуть из них всю магию, и светлую, и тёмную, и тогда реагент не покажет вообще никаких проявлений.

С тьмой таким образом я научился справляться самостоятельно ещё тогда, когда меня пытал Ищейка. Со светом процесс ничуть не отличался. Главное — не сдерживать источник слишком долго, чтобы это не привело к неконтролируемым выплескам.

Так что прошлой ночью, за сутки перед тем, как мы прибыли в лагерь, я вычистил свои энергоканалы и запретил Дару Аулэ циркулировать по ним.

Капли крови падают в реагент, Практик трясёт пробирку. Жидкость не меняет цвета, оставаясь прозрачной…

— Превосходно, — удовлетворённо кивает маг, делает в своих листах ещё одну пометку и протягивает их мне. — Подпиши, и можешь идти. Отдашь эти бумаги сотнику Гавейну. Он расскажет тебе, что к чему, покажет место в казармах, распорядится насчёт кормёжки, жалованья и обучения.

— Благодарю, господин, — улыбаясь,