– Если вы монашка, то я принц Уэльский. – Гейб говорил шепотом, игнорируя вспышку вожделения, явно подрывавшую его решимость.

– Сейчас мы уйдем отсюда вместе, а уже потом поговорим, месье.

«Уйдем»? Они собрались уйти отсюда вместе с ним?

Гейб напряг все свои способности, чтобы осмыслить услышанное, и все равно смысл сказанного не сразу дошел до него. Тем не менее, он не мог не заметить, что, когда тюремщик вышел, ключ в двери камеры не заскрипел, а это означало, что дверь камеры не заперта.

Но в этом случае ему не нужна их помощь – он сможет сбежать и сам.

Однако не успел Гейбриел сделать и трех шагов к двери, как брат Жорж преградил ему дорогу.

– Отойди прочь, идиот! – прошипел Гейб, но монашка тут же подошла к нему, красная от ярости.

– Это еще неизвестно, кто здесь идиот! Я собираюсь вытащить вас отсюда, но мы сделаем это на моих условиях.

– Я так не думаю. – Гейб схватил ее за плечи и выставил перед собой словно щит. Может, это было не самым умным решением, но зато теперь команды отдавал он. Прижимая спину монашки к своей груди, он чувствовал ее тепло, запах лаванды и пряностей даже сквозь капюшон на голове и грубую ткань балахона. – Вы назвали меня придурком, и, возможно, так оно и есть. – Он крепче прижал острое лезвие к сладко пахнущей плоти ее шеи. – Но я могу перерезать вам глотку прежде, чем ваш друг достанет меня своим ножом. Прикажите ему отойти от двери.

Похоже, мужчину, сопровождавшего монашку, поступок Гейба ничуть не удивил: он двинулся в их сторону с поднятым ножом в руке.

– Нет, Жорж. – Голос монашки звучал совершенно спокойно. – Мы дадим ему время успокоиться, а потом он выслушает нас.

Гейбриел чувствовал ровное биение ее сердца, и его возбуждение постепенно спадало. У нее, наверное, лед вместо крови, подумал он. Его же сердце колотилось с бешеной скоростью.

После некоторого колебания Жорж кивнул в знак согласия, и женщина чуть подвинулась, но хотя при этом ее кожа уперлась в кончик ножа, Гейбриел не ослабил нажима.

– Я убью ее, не сомневайтесь в этом. – Он напряг руки. – Я никому не верю, мадам. Всего два человека что-то значили для меня, но их больше нет. А теперь я сбегу, и вы станете моей заложницей.

– Вы не сможете сбежать без моей помощи, – монашка говорила мягко, словно пытаясь успокоить дикое животное, – так что вам нет нужды усложнять мою работу. Следуйте моим указаниям, и мы выйдем отсюда, но сначала получим благословение охраны. – Она снова сделала движение против ножа, и на этот раз Гейб уменьшил давление. – Вы либо начнете сотрудничать с нами, либо погибнете при попытке к бегству, милорд.

Услышав собственный титул, Гейбриел застыл.

– Почему вы так обращаетесь ко мне? Никто здесь не называет меня иначе, как «английская свинья».

– Отпустите меня, – почти равнодушно потребовала она, словно торговалась о цене нового чепчика, а не о своей жизни. – Я больше не скажу ни слова, пока вы этого не сделаете.

Гейбриел задумался.

– Прикажите вашему спутнику бросить нож.

Монашка кивнула:

– Пожалуйста, Жорж…

Мужчина кивнул и швырнул нож на пол.

– Merci.

– Не стоит благодарности.

Итак, Жорж мог говорить. Но кем он был, слугой? А может, он ее муж?

В любом случае путей для отступления не оставалось, и Гейбриел отпустил монашку.

– Прежде чем я куда-либо пойду с вами, мадам, – сказал он хрипло, – скажите мне, кто вы, кто вас послал и каковы ваши планы.

Женщина чуть усмехнулась.

– Пока вам надо знать только одно: вы обменяетесь одеждой с Жоржем и он займет ваше место. Но для начала нам придется постричь вас и несколько укоротить вам бороду. – Она улыбнулась не слишком дружелюбной улыбкой. – В противном случае любой прохожий узнает в вас заключенного, совершившего побег.

– Этот тип займет мое место? Значит, он еще больший придурок, чем я. – Гейб повернулся к Жоржу: – Почему вы хотите сделать это?

– Деньги.

– Ну да, конечно! Что же еще. – Гейбриел все еще держал нож наготове: – А куда мы направимся, когда выйдем отсюда?

– Чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас.

Лучше? Гейбриел склонился к ней и теперь едва не дышал ей в ухо.

– Я требую назвать мне имя женщины, которая хочет спасти меня.

Монашка медленно обернулась.

– Не спасти, а вытащить вас отсюда.

У нее была прелестная кожа, а губы так просто восхитительны. Гейб чуть придвинулся к ней, подчиняясь безмолвному зову в ее глазах, и она произнесла свое имя:

– Шарлотта. Шарлотта Парнелл.

Ее губы коснулись его рта, и на какое-то мгновение все существо Гейба словно слилось с ней. Затем она отступила на шаг, и тут же вместо искушения и соблазна в ней почувствовалось нетерпение.

Шарлотта Парнелл. Сообщив свое имя, она, казалось, пошла на небольшую уступку, но это была пиррова победа. Гейб понял это, когда Шарлотта повернулась и направилась к двери.

– Решайте скорее, милорд. И поверьте, меня не будут мучить угрызения совести, когда вас поведут на гильотину.

– Хорошо, я пойду с вами. Если вам платят за это, то кто я такой, чтобы лишать вас вознаграждения…

– Отлично, месье. А теперь за дело.

Гейбриел шагнул ближе к свету, чтобы спутник Шарлотты мог постричь его бороду. Жорж работал быстро, уверенно, и Гейб решил, что, возможно, он был цирюльником и брадобреем, когда не играл в театре.

Затем перевел взгляд на Шарлотту. Неужели между ними что-то есть? Нет, вряд ли. Она не сводила глаз с его лица, а не с цирюльника.

Когда процедура стрижки была закончена, Жорж быстро разделся, и Гейбриел последовал его примеру. Вытащив рубашку из бриджей, он стащил ее с себя и бросил на пол, а затем начал расстегивать бриджи.

– Стойте, – скомандовала Шарлотта. Гейб замер.

– Они били вас? За что?

Он стоял неподвижно, чувствуя, как ее пальцы ощупывают шрамы на спине. Ее прикосновения были приятны и доставляли удовольствие, слишком большое, если принять в расчет то, что он столько месяцев был лишен этого.

Повернувшись к Шарлотте, Гейб быстро стал соображать, как извлечь выгоду из ее сочувствия. Прямота и откровенность: это смутит ее.

– Я был достаточно глуп и пытался бежать, причем неоднократно.

Она пожала плечами, словно внезапно утратила интерес.

– Ваши бриджи.

Пока он стягивал их, Шарлотта подобрала одежду, которую сбросил Жорж, после чего они быстро завершили обмен. Надев рубашку Жоржа, Гейб взял панталоны, типичные для французского буржуа, и передал Жоржу свои бриджи. После чего засунул в карман свое оружие и осмотрелся. Нож Жоржа все еще валялся на полу.