– Я мог бы задушить вас или свернуть вам шею и раз и навсегда обрести свободу.

Однако, несмотря на угрозу, пульс на шее Шарлотты продолжал биться ровно, в глазах не появился страх. Пока Гейб пристально вглядывался в ее лицо, его вспышка гнева утихла сама собой. Он попытался увидеть хоть что-нибудь, хоть какие-то эмоции или волнение на этом неподвижном лице. Возможно, Шарлотта не верила, что он способен на убийство?

Гейб сильнее сжал пальцы, но Шарлотта по-прежнему стояла спокойно, словно ожидала, когда он, наконец, определит, какого цвета у нее глаза.

– Это срабатывает, только если жертва испугана. – Гейб был так поражен, что произнес это вслух и по-английски. – А вам на все наплевать. – Он ослабил хватку, а затем положил ей руки на плечи. – Я понимаю, что вы испытываете. Можно, конечно, долго таиться, укрываться от полного отчаяния, но иногда наступает момент, когда легче принять смерть, чем продолжать жить дальше.

Если бы он не смотрел на нее так пристально, он бы не заметил вспышку паники, мелькнувшую в глазах Шарлотты. Она вывернулась из его рук и, обогнув стол, встала у камина.

– Неужели так мучительно быть честной с самой собой? – спросил Гейб, подходя к ней.

– Честной? – Шарлотта долго смотрела ему в лицо. – Хотите, чтобы я высказала вам все честно и открыто?

Гейб замер. Она заговорила по-английски! Наверное, она должна была быть совсем вне себя, чтобы допустить такой промах.

– Вы, предатель и шпион в одном лице, требуете честности? – Шарлотта затрясла головой, произнеся последнее слово, словно оно было столь же редким, сколь магическим. – Вы убийца и ублюдок – вот вам и вся честность. Вы заслуженно получили побои, следы которых у вас на спине, и заслуживаете гильотины больше, чем большинство из тех, кто остался страдать там, в застенке.

Постепенно гнев Шарлотты утих, уступив место полному яда сарказму.

– Мне хорошо заплатят за спасение вашей жизни, но у женщины достаточно других способов, чтобы продаться, милорд. – Последние слова прозвучали как откровенная брань.

– Вы грубы и жестоки. Я не доверяю вам. Скажите мне, почему…

– Раздевайтесь. – Шарлотта начала расшнуровывать свою одежду. Когда она завела руки за спину, расшнуровывая корсаж, ее грудь еще более рельефно и соблазнительно выступила вперед. – Я же сказала вам – раздевайтесь! – Ее гнев улетучился так же быстро, как и появился.

– Я хочу получить хоть какой-нибудь ответ. – Гейбриел продолжал сверлить ее взглядом. – Почему вы надеетесь, что я буду слепо исполнять ваши приказания? Почему рискуете жизнью ради кого-то, кого предпочли бы увидеть мертвым?

– Мой муж умер, не оставив мне ничего, и я делаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить себя.

Это могло бы объяснить ситуацию, но лишь отчасти, и Гейб пытался определить меру правды в ее словах. Шарлотта не отворачивалась, высказывая ему это, а когда ее платье скользнуло на пол, она подобрала его и швырнула на ближайшее кресло.

– Вы будете делать то, что я вам говорю, лорд Гейбриел, потому что в противном случае вас ждет смерть.

Ну уж нет, лучше он справится сам. У него еще оставался шанс, пусть и совсем небольшой. Если он сможет выяснить, кто ей платит, то сам будет решать, пойти за ней или нет.

Гейб стащил с себя рубашку. Как бы абсурдно это ни звучало, купание являлось следующим шагом к свободе.

Расстегнув корсет, Шарлотта избавилась от него, а Гейб швырнул рубашку на то же кресло, где уже лежало ее платье. Потом она задрала подол сорочки и сняла подвязки и чулки, обнажив тонкие изящные лодыжки.

Гейбриел залюбовался фигурой Шарлотты, темными кругами сосков, тенью волос на скрещении ног. Но зачем она разделась?

Он не спешил с выводом. Судя по всему, о соитии не было и речи. Разум понимал это, а вот его тело – нет. Когда Шарлотта начала наполнять ванну водой, он счел более разумным отвернуться и смотреть в сторону. Это давалось тяжело, даже расстегнуть пуговицы на панталонах удалось с трудом.

Раздевшись до нижнего белья, Гейбриел взял бадью и тоже стал наполнять ванну. Он заметно исхудал: тюремной еды ему хватало лишь для поддержания жизни, но не для сохранения сил. И все же он еще мог поднять полную бадью, а пешая прогулка по городу не переутомила его.

– Хватит. – Шарлотта кивнула. – Оставьте немного воды, чтобы ополоснуться. Полезайте в ванну.

Стоя рядом, Шарлотта спокойно наблюдала, как Гейб, стянув кальсоны, швырнул их в огонь. Потом он забрался в ванну и замер: вода была слишком горячей, или просто от ее ощущения у него перехватило дыхание?

Несколько мгновений Гейб стоял неподвижно, а затем медленно погрузился в воду с долгим стоном наслаждения. Ощущение было почти столь же приятным, как и близость с женщиной.

– Вы можете убить меня еще до наступления рассвета, Шарлотта Парнелл, но я все равно благодарен вам. Никогда в жизни, до настоящего момента, я не мог по-настоящему оценить блаженство, чисто чувственное блаженство от ванны, полной горячей воды. – Гейб откинул голову на жесткий край ванны и, закрыв глаза, полностью расслабился.

Услышав негромкий всплеск, он мгновенно открыл глаза и усмехнулся: Шарлотта бросила в ванну кусок мыла.

– У нас нет времени на удовольствия, если вы хотите отправиться в Англию сегодня вечером. Сначала вымойте волосы, чтобы я могла расчесать их, пока вы будете отмывать тело.

– А, так вот почему Жорж остриг меня так коротко! – Гейб взбил пену, затем намылил голову и стал с силой тереть ее. – Если вы выбреете мне голову, то мой внешний вид может привлечь нежелательное внимание.

Вместо ответа Шарлотта встала у него за спиной и поставила пустое ведро на край ванны. Не слишком ласковым движением она наклонила голову Гейба назад, плеснула холодной воды.

Гейбриел поежился, но это было только начало. Впереди его ждала настоящая пытка. Шарлотта запустила пальцы ему в волосы и с силой стала тереть его голову. Гейбриелу тут же захотелось, чтобы она так же прошлась по его плечам, по всему телу…

– Вы сказали, что я отправлюсь в Англию сегодня вечером? – попытался он отвлечь себя от греховных мыслей.

Ответа не последовало, и Гейб предпринял еще одну попытку:

– Ваш патрон – англичанин?

Молчание.

– Отец всегда говорил мне, что мы должны в полной мере пережить, испытать на собственной шкуре последствия наших поступков. Скорее всего, это мой брат Линфорд: он у нас самый старший и к тому же наследник титула. В конечном счете человек, пославший вас, достаточно богат, чтобы хорошо заплатить, и он обязательно заплатит. Что до остальных кандидатур, то я просто не могу поверить, чтобы кто-то из британского правительства хорошо заплатил или послал женщину на такое задание. Любому известно, что правительство может пожертвовать всем, когда победа столь близка. Любой предлог сгодится, чтобы оправдать их действия.