Лайла проверила часы и нахмурилась. Самолет отправлялся чуть раньше расписания. Если бы пилот немного подождал, Зейн успел бы на рейс. Она разочарованно вздохнула и закрыла иллюминатор.

Видеть, как маленький самолетик погружается во тьму и ливень, ей совсем не хотелось.

При взлете их немного трясло, и в какой-то момент молния озарила салон. Когда самолет выровнялся, нервы Лайлы были напряжены до предела. Уезжая, она приняла успокоительное, но, кажется, оно не подействовало.

Появилась стюардесса и предложила воды. Оказавшись одна во всем салоне, Лайла решила, что лучше всего будет уснуть, и приняла еще одну таблетку. По словам доктора, одна должна подействовать, а две точно выключат Лайлу надолго.

Пока она перечитывала характеристику Лукаса, ее глаза стали слипаться. Но вдруг раскат грома встряхнул самолет, и дверь кабины открылась. Озаренный молнией, в проеме появился Зейн Атреос, высокий и широкоплечий.

Самолет качнуло, и папка выпала у Лайлы из рук. Аккуратно собранные листы рассыпались по полу, но Лайла едва заметила это. Ее взгляд художника был прикован к Зейну: его золотистой коже и точеным чертам сошедшего с полотен героя, которого последние два года Лайла втайне рисовала. Такие мелочи, как бунтарские сережки в ухе, легкая горбинка на носу, будто он был раньше сломан, были тоже… идеальны.

Лайла моргнула, когда Зейн приблизился к ней. Ее глаза приспособились к мягкому свету салона. Пока он не двигался, Лайла не могла поверить, что он реален. Ей казалось, что все это красочный сон, который еще беспокоил ее с того печального эпизода.

В отличие от вспышки молнии события того вечера въелись в ее память.

— Я думала, ты опоздал на рейс.

От его взгляда в животе Лайлы все сжалось.

— Я не опаздываю, если я пилот.

Поняв, что листы из ее папки разбросаны по салону и лист с заглавием «Свадебный план» хорошо виден, Лайла наклонилась, чтобы собрать компрометирующие ее документы. Но она забыла, что пристегнута. Когда она расстегнула ремни, Зейн уже все собрал.

Щеки Лайлы горели. Она была уверена: Зейн прочитал что-то и понял, что это за папка. Лайла взяла бумаги и положила их обратно.

— Я не знала, что ты летаешь.

— Я об этом и не рассказываю.

В отличие от безумных вечеринок, на которых его сопровождают толпы роскошных моделей. С другой стороны, это соответствовало его любви к экстремальным видам спорта: дайвингу, катанию на сноуборде и серфингу. Все знали о его любви к адреналину.

Кладя папку в сумку, Лайла поняла, что не знает, чем любит заниматься Лукас. Стоит попытаться узнать это.

Зейн скинул пиджак и бросил его на сиденье через проход от Лайлы.

— Ты давно боишься летать?

Лайла с трудом оторвала взгляд от узкой черной футболки и сильных бицепсов собеседника. Ей казалось, что под ароматом сандалового дерева она чувствует запах его кожи. Лайла вновь раскраснелась, когда в памяти всплыли события того вечера. Зейн предложил ей пройти в пустой зал, чтобы насладиться полотнами, представленными в галерее.

Она не помнит тех абстрактных картин, но никогда не забудет, как Зейн прижал Лайлу к себе. Сильный мужской запах его кожи и нотка сандала наполнили ее ноздри, отчего голова закружилась. Каким-то образом они оказались на широкой удобной кушетке. В какой-то момент лиф ее платья спустился до талии, и это должно было взволновать Лайлу. Зейн обхватил губами ее сосок, и все ее тело напряглось. Она помнит лишь, как сжала его плечи, когда вспышка головокружительного, жаркого удовольствия пронзила ее. Если бы дверь не открылась и не появилась девушка Зейна, рыжеволосая Джемма, неизвестно, что бы произошло. Натянув платье и разыскав сумочку, Лайла вскочила с кушетки. Зейн уже надевал пиджак. Коротко пожелав спокойной ночи, Зейн вышел с Джеммой.

Он не предложил встретиться вновь, что делало этот эпизод еще ужаснее.

Зейн не хотел отношений, ему нужен был только секс. Наверное, он считал, что она простушка и согласится на одну ночь. К своему стыду, Лайла позабыла все свои правила, которым следовала последние двенадцать лет.

Зейн никогда не задумывался над тем, чтобы позвонить или написать. Это подтверждало все, что она читала о нем: не важно, как он красив, он не создан для длительных отношений. Если не может позвонить, вряд ли он ответственно отнесется к браку.

Очередной раскат грома вернул Лайлу к реальности. Увидев, что Зейн ждет ответа, она снова пристегнула ремень:

— Я всегда боялась летать.

Зейн сел рядом с ней.

Лайла замерла, когда он взял ее руку.

— Что ты делаешь?

Его пальцы переплелись с ее.

— Держу тебя за руку. Проверенное средство.

Нервное напряжение вместе с жаром от прикосновения пронзило Лайлу. Что-то запретное было в том, чтобы держать за руку Зейна Атреоса. Необычный и необузданный, Зейн разбил сердца сотням женщин, и это еще не конец. Лайла отлично понимала сама, как именно это происходит. Она напрягла пальцы, но его хватка не ослабла.

— Разве ты не должен быть в кабине?

— Есть второй пилот, Спирос. Пока я ему не нужен.

Внутри все сжалось, и Лайла вдруг вспомнила, что они находятся на высоте двадцати восьми тысяч футов.

— Сколько нам лететь?

— Около двадцати часов. Мы сядем в Сингапуре, чтобы заправиться. Если ты не любишь летать, то зачем отправилась на Мединос?

«Чтобы попытаться устроить будущее с надежным мужчиной, который никогда не бросит меня. Чтобы избежать способности женщин в их роду влюбляться с первого взгляда», — подумала она.

Ее мысли поплыли, и явно не из-за аромата сандала. Лайла вспомнила, что приняла две таблетки.

— Хочу устроиться в жизни. Мне уже двадцать девять. — Лайла моргнула. Ей казалось, что она плывет в патоке. Неужели она назвала ему свой возраст?

— Для меня двадцать девять не такой уж и возраст.

Лайла подавила зевок и нахмурилась при словах Зейна.

— Что ты приняла?

Ее глаза закрылись, и она произнесла название лекарства.

— Ты же выключишься. Я помню, как принимал их в детстве. После того как отец нашел меня в Лос-Анджелесе, мы улетели на Мединос. От меня были одни проблемы. Но я тоже не любил летать.

Любопытство не давало Лайле окончательно уснуть. Его глубокий, спокойный голос околдовывал ее. Она читала о Зейне на благотворительном сайте. Больше всего она восхищалась тем, что он не скрывал своего прошлого и помогал другим бездомным детям.

— Если хочешь, можешь положить голову мне на плечо.

От тихого приглашения она вздрогнула. Она думала прислониться к стенке, но мысль, что окошко откроется, и она увидит небо, не очень радовала.